Последняя лошадь Наполеона
Шрифт:
– Никто так не думает, – проявила дипломатичность Аня Волненко, пинцетиком утончая брови Соне Козловой, с ненавистью глядевшей на себя в зеркало, – если бы дураки одни ошибались, я бы сейчас работала в БДТ, куда меня брали без всяких связей! А я попёрлась в Москву. И – вот результат. Любой человек, даже самый умный-преумный, время от времени ошибается. Это факт.
– Ну, конечно! – расхохоталась Карина, – мой папа, значит, ошибся, а вы все правы? Приехали, твою мать! Дальше ехать некуда.
Света села на табуретку. Ей предложили кофе. Она кивнула. Но персональной кружки у неё не было, и актрисы, сидевшие за своими столиками, с прискорбием огляделись. Каждая, разумеется, приготовила бы для Светы кофе в своей, поднявшись и сделав два шага к чайнику, но взяла на себя всю эту работу Даша Гайнулина.
– Задолбалась, поди? – спросила она, подав Свете кружку.
– Да, я почти совсем не спала. До трёх часов ночи переезжала!
– Ну, наконец-то! – вскричала Эля Гирфанова, – я уж думала, никогда ты не переедешь! Сейчас жильё найти очень трудно.
– И, безусловно, в этом виноват Путин! – не упустила повод вернуться к прежней теме Карина, – ведь вы вот так все и скажете – только он во всём виноват!
Её оппонентки высказались в том духе, что, дескать, трудно найти жильё в Москве потому, что все в неё едут, так как нормально жить можно только в ней, за что, разумеется, следует спросить с Путина. Этот их аргумент вызвал громкий хохот Карины и заверение, что талантливый человек везде заработает и что лучше быть первым в галльской деревне, чем вторым – в Риме.
– Так говорит мой папа, – закончила она мысль.
– Вообще-то, Цезарь так говорил, – уточнила Света, – видимо, он украл этот афоризм у твоего папы.
Все дружно развеселились, кроме Карины. Она натянуто улыбнулась и закурила.
– У Светы, кстати, тоже вполне влиятельный папа, – вспомнила Соня, брови которой к этой минуте стали неотразимыми, – интересно, что он про Путина думает?
– Я не знаю, – сказала Света, отхлебнув кофе, – мы с ним давно не общались.
– А кто твой папа? – спросила Аня Волненко, сев за свой столик.
– Да ладно вам, – вмешалась Карина, – что вы пристали к ней? Вполне ясно, что человек не хочет распространяться на эту тему. Видимо, офигенный у неё папа, если она вылизывает полы и так высоко задирает попу перед охранниками!
Девчонки притихли, глядя на Свету. Она спокойно допила кофе и поднялась.
– Я пойду. Спасибо за кофе.
Соня и Анька немедленно подбежали к ней, усадили.
– Вместе пойдём! – крикнула Волненко, сжимая пальцами её плечи, – ты ещё не сказала, где новоселье будем справлять! Колись, куда переехала? Не пугайся, мы со своей водярой к тебе придём!
– Да, и разгромим тебе всю квартиру, как Эльке с Дашкой, – вставила Соня, – им даже потолок пришлось штукатурить заново, потому что Волненко его пробила своей башкой! Подпрыгнула – и пробила.
Эля и Даша с ненавистью взглянули на Аньку. Она задумалась, возвратившись к своему столику.
– Разве я?
– Ну а кто ж ещё? Ты прыгаешь выше всех! Особенно – под травой.
Анька фанатично гордилась тем, что высоко прыгает, и поэтому ей пришлось сразу извиниться перед двумя подругами. Бормоча дурацкие оправдания, она вгрызлась в большое яблоко.
– До моих потолков вы не доберётесь, – сказала Света, – у них – какая-то нереальная высотища! Три с половиной метра.
– Где это такой дом? – удивилась Соня. Света назвала адрес. Все призадумались, вспоминая расположение зданий на упомянутой улице.
– Что там рядом? – спросила Анька.
– Какие-то магазины. А на другой стороне – аптека. Короче, это пятиэтажный кирпичный сталинский дом. Несколько подъездов.
– Так это он, – вдруг подала голос Ася Макарова, самая молчаливая из девчонок. Все повернулись к ней.
– Он? – спросила Гирфанова, – что ты этим хочешь сказать?
– Дом самоубийц.
Повисло молчание. Впрочем, длилось оно недолго.
– Да, точно, он! – громко подтвердила Карина и рассмеялась, – тот самый дом, где вешаются почти каждую неделю!
– Не надо гнать, – гневно повернулась к ней Анька, – восемь самоубийств за два года – это, конечно, не супер-пупер, но ничего сверхъестественного я лично в этом не вижу. Дом очень старый, располагает к унынию. Плюс к тому, район в смысле контингента – не самый благополучный. Пьют, наркоманят, имеют склонность к безумствам. Вот это – факт.
– Да ты почитай в интернете про этот домик! – не унималась Карина, – просто вот набери: «Дом самоубийц на Перовской улице»! Тебе плохо станет!
– Да я не дура – копаться в этой помойке! Или тогда давай уж начнём с того, что там понаписано про тебя и твоего папу! Ты никогда это не читала? Ну, почитай! Сама вздёрнешься.
– Ах ты, тварь!
Карину остановили и усадили. Эля Гирфанова налила ей кофе, плеснув в него пару капель ликёра «Бейлис».
– Возьми, Каринка, возьми! Пожалуйста, успокойся. Тебе совсем нельзя нервничать, ты уже на четвёртом месяце!
– Да на третьем я месяце, – еле слышно пробормотала Карина, стуча зубами о кружку, – сколько вам раз это повторять?
Лицо её было бледным. Света, напротив, выглядела скорее задумчивой, чем подавленной. Все за ней наблюдали.
– Да, ошарашили вы меня, – призналась она, почему-то думая о часах с кукушкой. – Жаль! Очень жаль. Мне сильно понравилась эта мрачная и большая квартира.
– Говорю – плюнь! – проорала Анька, – ты комнату там снимаешь?
– Да.
– Сколько платишь?