Последняя лошадь Наполеона
Шрифт:
– Меня не устраивает одно, – сказал режиссёр, когда стихла музыка и актёры из ролей вышли, – ног слишком мало!
– В смысле? – не понял Виктор Эмильевич.
– Ноги женщин должны играть главенствующую роль. В одном эпизоде – точно. Нужно, чтоб Павлик взвился от них, а не от вползания на него! Пусть властно, настойчиво проведут по нему ногами с разных сторон.
– А ведь это мысль! – обрадовался Кремнёв.
– Мне она не нравится, – запротестовала Карина, ноги которой были короче, чем у Тамары, – я всё-таки его дочь! Как дочь может сходу закинуть ноги на папу?
– А мы сейчас поглядим, как это получится, – произнёс хореограф и, встав, поднялся на сцену, – дайте нам музыку!
Начали переделывать эпизод. Потом вновь заспорили. Слушая этот спор, переросший в ссору между, с одной стороны, Кариной, с другой – Тамарой и Дашей, которая исполняла роль развязной кормилицы с ещё более длинными, чем у леди Капулетти, ногами, Света уснула. Спустя полтора часа Марина свирепо дёрнула её за ухо.
– Светка! В каком году была Куликовская битва?
– Уже закончили? – простонала Света, ответив на вопрос правильно.
– Перерыв.
Корней Митрофанович был по-прежнему недоволен, как и Карина. Все остальные просто устали. Включив в гримёрке мобильник, Света увидела, что ей восемь раз звонил Рома и пять раз – мама. Соня разнылась больше других.
– Да что ты всё стонешь? – обрушилась на неё Тамара, достав из сумочки сигареты, – ты вообще почти ни хрена не делала, только жопой крутила!
– Я, кажется, заболела! Меня знобит!
– А у меня – жар. Откройте окно!
Но раздались крики, что если Тамаре жарко, то она может раздеться, а простужать никого не надо. Тамара молча разделась. Она сняла с себя всё, кроме узких трусиков и бюстгальтера, но последний обиженно приспустила.
– Ой! – воскликнула Ася, очень большая любительница весёленьких фотографий, – Тамарка, можно я тебя сфоткаю?
Возражений не было. Взяв мобильник, Ася стала фотографировать на него Тамару, прося её принимать различные позы. Тамара очень старалась. Все кругом ржали. В эту минуту Свете опять позвонила мама. Света решила выяснить, что ей нужно.
– Мамочка, я сейчас занята! Говори быстрее.
– Она – любовница Хордаковского! – завопила мама, как резаная, – ты знала об этом? Скажи мне только одно: ты об этом знала?
Крик вылетал из мобильника на приличное расстояние. Анька, Даша и Соня сидели рядом. Они немедленно дали знак остальным притихнуть. Ася с Тамарой сразу прервали своё занятие, с любопытством глядя на Свету, которая ошалело срослась со своим мобильником. Выйти было немыслимо, потому что за дверью слышался строгий голос директора, а Тамара сидела во всей красе прямо перед нею. Сбросить звонок? Это то же самое, что отнять быка у семи пантер, схвативших его зубами. И Света тихо спросила среди общего безмолвия:
– Кто?
– Да она, она! Та блондинка, которая увезла тебя ночью с Щёлковской! Маргарита Дроздова! Ты что, живёшь теперь вместе с ней?
– Пожалуйста, не кричи! С чего ты взяла, что она – любовница Хордаковского?
– Ты ребёнок, Светочка! – продолжала истерить мама, – просто ребёнок! Рома запомнил номер её машины, потом пробил его по компьютеру! Это – дрянь с уголовным прошлым! Воровка, гопница, клофелинщица! Хордаковский помог ей открыть криминальный бизнес, чтоб отмывать через неё деньги! У неё – бар на Семёновской!
– «Три товарища»?
– Да, да, да! И это – притон! Туда приезжают…
– Мамочка, я тебе попозже перезвоню! – перебила Света, и, опустив мобильник, выключила его. Её всю трясло. На неё смотрели. Смотрели все семь актрис. Среди тишины. Ни одна из них ни одного слова не пропустила. И это было печально.
– Мать твою в жопу, – нарушила тишину Тамара, поправив лифчик. Ася уселась, забыв про свой телефон. Прочие пантеры столь же растерянно переваривали быка. И первой из них опомнилась, но на этот раз до конца, всё та же Тамара. Она внезапно вскочила, быстро прошлась по комнате босиком и остановилась. Прищурилась.
– Что сегодня у нас? Двенадцатое января? Всё правильно? Светочка, послезавтра мы празднуем у тебя Старый Новый год!
– Мы празднуем новоселье, – внесла поправку Волненко, – она вчера переехала. Так ты, Светка, с ней будешь жить? С этой самой Ритой Дроздовой?
– Видимо, да, – ответила Света, сопоставляя в уме все факты. И ей вдруг стало смешно. Ну какая к чёрту любовница Хордаковского? Это бред! Любовница Хордаковского, уж наверное, ездила бы на «Лексусе» и жила бы если не во дворце, то в десятикомнатной двухуровневой квартире с видом на Кремль, а не искала себе соседку для экономии! Но тут в памяти всплыли два обстоятельства, на которых эта логическая конструкция спотыкалась. Пункт первый – бар «Три товарища». Пункт второй – Игорёк. Если Игорёк – всего лишь охранник, кого он, чёрт возьми, охраняет?
– А кто такой Хордаковский? – спросила Соня. Этот вопрос с её стороны не ошеломил никого. Все знали – Соня живёт в каких-то своих мирах.
– Нефтяной магнат, олигарх, – сказала Волненко, – самый богатый мужик в стране.
– Да, и театрал, – вспомнила Тамара, опять усевшись, – кто-то мне говорил – Светлана Петровна, кажется, что штук двести провинциальных театриков существуют только на его деньги! Кроме того, он вытащил из ужасного состояния детские дома за Уралом и деревенские школы. Я уж молчу про баб, которых он сделал звёздами! Просто так, ни разу даже не прикоснувшись к ним. Захотел – и сделал. Девяносто процентов всех известных актрис до сорока лет целуют его следы при каждом удобном случае.
– Это правда, – неподражаемо улыбнулась Карина, – а то, что Миша – самый богатый мужик в стране, ерунда. Уже далеко не самый богатый. Волненко просто не в курсе, что у него – большие проблемы. Он гнёт какую-то линию против Путина, и его за это прессуют. Я не рискнула бы дружить с тем, кто гонит на Путина. Путин – величина космического масштаба, а Хордаковский – так, бизнесмен. Папа его даже не уважает. Он говорит, что Миша – это америкосовская шестёрка.
– Да уж отсоси своему папаше и успокойся! – взорвалась Анька, – и не дружи с Хордаковским, если не хочешь! А я с ним буду дружить! У тебя есть папа, а у меня – никого! И пошла ты на … со своим папой!