Последняя любовь гипнотизера
Шрифт:
Я взяла спицы. Кейт улыбнулась:
— Вот так. Видишь, ты уже вылечилась. Так что будь любезна, две сотни долларов за прием!
Похоже, Вселенная одарила меня новенькой, с иголочки, подругой. Мелькнула мысль, а не подстроила ли все это моя матушка. Я представила ее где-то в другом мире, танцующей с моим отцом в звездном бальном зале. Возможно, они там обсуждают меня, покачивают головами, наблюдая за моим безобразным поведением. Может, после того, как мы с Джеком скатились с лестницы, мама сказала: «Я ведь тебе говорила, она сама с этим ни за что не справится! Что ей действительно
И она тут же принялась за дело.
— Вяжи, а не гоняйся невесть за кем, — продекламировала Кейт. — Давай повторяй за мной: «Вяжи, а не гоняйся невесть за кем!»
Фестиваль оливок оказался неожиданно замечательным.
Конечно, так и должно было быть. Элен и сама не понимала, почему это ее так удивило. Она ведь всегда любила подобные события: школьные торжества, ярмарки ремесел, уличные рынки. И маленькие киоски и будочки, и наскоро сооруженные прилавки, и милых старательных людей, которые привозили свои органические продукты, выращенные на собственных огородах, приготовленные на собственных кухнях, и выкладывали их на белые скатерти. Здесь вам и мед, и варенье, и кабачки, и овощные соусы, и вино или, как в данном случае, оливки и оливковое масло. Элен наслаждалась звоном маленьких колокольчиков, качавшихся на ветру, и запахом свежего оливкового масла. Это был мир ее людей, ее вещей. Джулия сказала бы: «Ты просто хиппи с деньгами».
Элен с отцом ходили между рядами белых палаток, чьи полотнища негромко хлопали под порывами мягкого ветра, вдыхали средиземноморские ароматы чеснока, свежего хлеба и глициний, а весеннее солнышко нежно ласкало их плечи. Элен переполняло глубокое, немножко сонное ощущение довольства.
Отчасти это чувство возникало из-за того, что до Элен постепенно доходило: она не на свидании и ей совсем не грозит опасность неожиданного поцелуя. А отчасти причина крылась и в том, что Элен наконец оставила в покое тошнота и облегчение было таким же прекрасным, как прощание с до жути надоевшим гостем.
А может быть, на самом деле причина совсем иная; просто перед тем, как этим утром Элен с отцом отправились на прогулку, Патрик показал Дэвиду снимки УЗИ, и у того на глазах выступили слезы, хотя он тут же ужасно смутился. С этого момента отец превратился для Элен в живого человека и не был уже просто строчкой ее биографии.
Все то время, пока они ехали в машине, Элен, сидя впереди на пассажирском месте, наблюдала за тем, как Дэвид ведет автомобиль — уверенно, спокойно, совсем как Патрик, — и чувствовала, как у нее что-то смягчается глубоко внутри. «А почему бы и не проявить немножко сентиментальности по этому поводу?» — думала она. В конце концов, он был ее отцом. Такое вполне допустимо. Он может тебе нравиться, если ты сама того хочешь. Ты можешь позволить себе почувствовать любовь к нему.
Они остановились перед большим стендом, и какая-то миниатюрная, энергичная женщина тут же бросилась к ним и принялась с жаром объяснять принципы Австралийской ассоциации изготовителей оливкового масла, в соответствии
— Отлично! — сказал Дэвид, когда она наконец умолкла. — Ну, в общем… Элен, почему бы тебе не попробовать?
Элен обмакнула кусочек хлеба в маленькую чашечку золотистого оливкового масла:
— Фантастично!
Элен возвела взгляд к небесам в полном восторге. Масло и в самом деле было фантастическим, хотя она и знала по прежнему опыту, что в таких ситуациях все кажется в особенности вкусным. А когда вернется домой, то, пожалуй, обнаружит тот же самый вкус и в обычной бутылке масла, купленной в супермаркете. Просто здесь оказывали свое воздействие свежий воздух и сила внушения. Элен находилась под легким гипнозом.
— Давай я тебе куплю бутылочку. — Дэвид достал из бумажника пятьдесят долларов.
— Какой замечательный папочка! — сказала женщина.
Дэвид кашлянул в кулак, и Элен сочувственно улыбнулась ему.
Женщина нахмурилась:
— Ох, простите, вы не отец и дочь?
— Нет, вы правы, мы именно дочь и отец, — успокоила ее Элен.
— Ну, я так и подумала, — сказала женщина тоном легкого укора, как будто они попытались ее обмануть. Она протянула Дэвиду сдачу и бутылку оливкового масла в белом бумажном пакете. — У вас совершенно одинаковые подбородки.
Элен и ее отец одновременно коснулись подбородков кончиками пальцев — и тут же опустили руки.
Потом они ели спагетти, сидя за белым пластиковым столом под огромным полосатым тентом. И с удовольствием болтали обо всем, но как бы с легким усилием над собой. Словно два незнакомца, разговаривающие на автобусной остановке, а автобус не появляется слишком долго, и вот они уже чувствуют себя обязанными продолжать беседу.
— Мне очень жаль, что вы с мамой разбежались, — сказала Элен после того, как они долго обсуждали весну в Австралии и сравнивали ее с весной в Соединенном Королевстве.
— Мне тоже жаль, — кивнул Дэвид. — Но в этом, пожалуй, я сам виноват. Не следовало так торопить ее, когда я сам еще не вполне отошел от прошлого и чувствую себя слишком потрепанным.
— Слишком потрепанным? — растерянно повторила Элен.
— Ну, жена ушла от меня после тридцати лет брака. Меня это буквально сбило с ног. И у нее ведь даже другого мужчины не было. Она просто сказала, что забыла, каково это — быть самой собой. Я сказал: «Будь собой, я же тебе не мешаю!» Видимо, все-таки мешал. — Он намотал спагетти на вилку и грустно уставился на них.
— Мне очень жаль, — пробормотала Элен. Она пыталась как-то все переосмыслить. — Мне казалось, ты сам ушел от жены или что это произошло по обоюдному согласию.
— Уж точно не по обоюдному.
— Мама об этом не сказала… — начала было Элен.
— Наверное, я немножко перестарался, рассказывая ей, что буквально сражен поступком жены.
— Она говорила, что все то время, пока ты был женат, ты думал о ней… — Элен понадеялась, что Дэвид не заметит легкий оттенок обвинения в ее тоне.