Последняя любовь лорда Нельсона
Шрифт:
Фердинанд ни разу не разрешил пристать к берегу. Повсюду чудились ему засады, притаившиеся убийцы. Встречные лодки должны были уступать катеру дорогу, не приближаясь к нему; рыбаки — немедленно вынимать сети и изо всех сил грести прочь. С тех пор как одной из рыбачьих лодок, недостаточно быстро отошедшей, продырявил дно снаряд, выпущенный из орудия с катера, они стремительно уплывали, как только показывался флаг с королевским гербом.
Однажды утром какая-то флотилия рыбачьих лодок не только не уступила катеру дорогу, но стремительно помчалась
Казалось, это была большая рыба, которую течение залива гнало к Неаполю.
Фердинанд при приближении флотилии сбежал в каюту. После сообщения Харди он вздохнул с облегчением. Затем вместе со свитой поднялся на палубу, чтобы взглянуть на диковинное морское чудовище. И в то время как остальные обменивались шутливыми предположениями, он взял подзорную трубу, принесенную капитаном Харди, и стал всматриваться в приближающийся загадочный предмет.
Внезапно он громко засмеялся.
— Наверно, парни уже с самого раннего утра пьяны, что приняли кусок дерева за рыбу. Это дерево, мачта, — он протянул трубу Эмме. — Не посмотрите ли и вы, миледи?
Эмма вгляделась.
— Я не могу полностью согласиться с вашим величеством, — сказала она шутливо. — Мне кажется, у этой штуки есть голова. А под ней я вижу что-то похожее на грудь. Если бы мы были не в Средиземном море, я решила бы, что это тюлень.
Фердинанд вскочил.
— Тюлень? Это возможно. Здесь должна водиться одна разновидность, с белым брюхом. Мне кажется, их называют тюлень-монах. Я ни разу их не видал. Капитан Харди, есть у вас на борту гарпун? Ружье — это не для морской охоты, здесь нужен гарпун. Прикажите узнать. Быстро, чтоб животное от нас не ушло!
Страстный рыбак, он сиял от радости. Не отводил от глаз подзорной трубы.
— В самом деле, я думаю, леди Гамильтон права. Голова, грудь — это может быть только тюлень. Похоже, животное ничуть не боится. Вы только взгляните, как оно к нам плывет. Харди! Харди! Где же он с гарпуном?
Он посмотрел на трап, ведущий на палубу. Но так как капитан все еще не появился, он снова стал наблюдать за животным.
И вдруг он выронил подзорную трубу и протянул руку, словно отгоняя кого-то. Смертельная бледность разлилась по его лицу. Широко раскрытыми глазами он уставился на темное тело на воде.
Странный пловец медленно подплывал к катеру… ближе… ближе…
Он встал в волнах, поднявшись из воды по грудь. Ничто в нем не шелохнулось. Его белые волосы блестели на солнце.
Голова его слегка откинулась назад, так что лицо было полностью освещено. Оно было бледным и застывшим, восковое мертвое лицо. Подбородок, низко опущенный, оттянул губы книзу и лежал на сильно вытянутой шее, вокруг которой вилось что-то, похожее на оборванный
— Караччоло! — закричала в ужасе Эмма, ухватившись за Нельсона. — Караччоло! Ведь это он?
Воцарилась жуткая тишина. Все, замерев, не спускали глаз с покойника. Каждому казалось, будто к нему, к нему одному обращен немой вопрос, рвущийся из открытого, как в последнем крике, рта, укоряющий взгляд угасших глаз.
Не в силах шевельнуться, стоял и Фердинанд. Двигались только его губы, судорожно, как бы в поисках слов, которые нарушат тягостную тишину.
Внезапно эти слова вырвались у него. Словно вой избитого животного.
— Что тебе надо от меня? Что тебе надо от меня, Франческо? Что тебе надо от меня?
Казалось, по лицу покойника промелькнуло нечто, похожее на насмешливую улыбку. Он медленно повернулся и поплыл дальше. К Неаполю.
Дон Гарано приблизился к королю.
— Душа казненного испытывает муки, ибо его тело должно, не зная покоя, странствовать по морям. Караччоло явился просить ваше величество о погребении в освященной земле.
Словно лишившись рассудка, Фердинанд осенил себя крестным знамением.
— Погребение, погребение? Он должен быть погребен!
Духовник короля отошел с низким поклоном, в то время как сэр Уильям обратился к Фердинанду. В его глазах блестела насмешка, но голос был ласков.
— Вероятно, дон Гарано правильно все объяснил, государь. Однако это происшествие можно истолковать и по-иному. Душа Караччоло стонет под тяжестью своих грехов и не может найти покоя, пока не получит их отпущения. Потому-то она и послала сюда тело. Чтобы просить у вашего величества прощения за совершенное предательство.
Король снова перекрестился.
— Вы так думаете, вы так думаете? Он ждет прощения? Пусть он его получит, пусть! — Захлебываясь словами, он выкрикивал вслед Караччоло: — Я прощаю тебя! Слышишь, Франческо? Я тебя прощаю!
Запинаясь, он приказал Актону послать к рыбакам Санта Лючии, поручить им извлечь тело Караччоло из воды и передать его священнику собора Сант Мария ла Катена для погребения.
Он хотел спуститься в каюту, но у него подгибались ноги. Он вынужден был ухватиться за перила, чтобы не упасть.
У Эммы появилась одна мысль. Она быстро подошла к Фердинанду и предложила ему руку. Отвела его вниз. Расстегнула на нем сюртук, чтобы он не задыхался. Принесла ему освежающий напиток.
Он позволял делать с собой что угодно. Был как беспомощное дитя и дрожащим голосом благодарил Эмму.
Тогда она решилась. Упала перед ним на колени. И просила даровать жизнь Чирилло.
Он долго противился. Наконец, так как она не сдавалась, напоминая ему обо всех услугах, которые Чирилло как врач оказывал королеве, королевским детям, ему самому, он уступил. Обещал помиловать. Но поставил одно лишь условие.