Последняя любовь лорда Нельсона
Шрифт:
Адье, мой дорогой друг, моя милая Эмма. Не печальтесь слишком сильно.
На глаза мои навертываются слезы. Дайте мне совет! Совет!
В счастье или в несчастье — на всю жизнь я буду и останусь неизменно Вашим искренним, истинным, нежным, благодарным, преданным, а теперь и совершенно несчастным другом.
Шарлотта.
P.S. Как Вы считаете, что если
Она горько жаловалась на все еще натянутые отношения между нею и Фердинандом. Он был с ней более строптив, чем когда-либо прежде. С каким-то детским упрямством он все время поступал вопреки ее желанию. Не лучше ли будет поэтому, если Эмма сама попросит его вмешаться?
Она непрерывно настаивала на этом, пока Эмма не согласилась и не попросила у короля аудиенции.
При первых же словах Эммы лицо Фердинанда стало багровым, он забегал по комнате и начал выкрикивать дикие проклятия.
Она хочет остаться? Уж не думает ли она, что он и дальше будет терпеть женское самоуправство? Разве не указывает уже на нее пальцем вся Европа из-за той роли, которую она играла перед Неаполем? Она должна быть ему благодарна за то, что его добродушие позволяет ей вернуться в Англию, избегнув публичного скандала!
Эмма слушала, смертельно побледнев, ни слова не говоря. Наконец у него перехватило дыхание. Собрав все свое мужество, она взглянула на него с горькой улыбкой.
— В таком случае ваше величество, вероятно, сами потребовали отзыва сэра Уильяма?
Смущение еще усилило его гнев.
— Ну а если я это сделал? Что тогда?
— Ваше величество подумали о том, что отставка сэра Уильяма в данный момент перекладывает на нас всю ответственность за происшедшее?
Он обеими руками закрыл уши.
— Я хочу покоя, хочу быть хозяином в своем доме. Ступайте, миледи! Оставьте меня!
Она разразилась язвительным хохотом.
— Ах, вашему величеству требуется козел отпущения, который примет на себя стрелы ваших противников? Примерно как тогда, когда Асколи был удостоен чести заслонять ваше величество от пуль якобинцев?
— Миледи… миледи…
Вне себя от ярости он бросился к ней и замахнулся на нее.
Она не отшатнулась. Смерила его сверху донизу взглядом, исполненным глубочайшего презрения.
Повернулась к нему спиной. И ушла.
На следующий день Мария-Каролина писала:
«Моя дорогая миледи!
Вчера, после Вашего ухода, разыгралась сцена… Безумные крики… Яростный рев… Он собирался убить Вас, выкинуть из окна, приказать привести Вашего мужа. Жаловался, что Вы повернулись к нему спиной. Сцена была ужасающая.
На сердце у меня тяжело от горя и забот. Для меня существует лишь одно из
Если Вы уедете весной и покинете меня в моем нынешнем положении…
Даже если Вы должны в ноябре вернуться, Вы больше не найдете своего друга в живых.
Шарлотта.»
А Нельсон?
Слишком гордая для того, чтобы обнаружить перед ним свою боль от предстоящей разлуки, Эмма в двух строках сообщила ему на Мальту об увольнении сэра Уильяма.
В ответ она получила четыре написанные второпях строчки.
«Любимая! Я люблю тебя… нет, я тебя боготворю. И если бы ты была свободна, а я нашел бы тебя под забором, — без всяких колебаний я женился бы на тебе
Нельсон.»
Десять дней спустя он внезапно пришел на «Фоудройанте» в Палермо.
Близкую победу над Мальтой он уступил Трубриджу и Боллу. Все было брошено — положение, слава, будущее. Он ушел в отставку…
Глава тридцать пятая
Моя дорогая миледи!
Ах, дорогой друг, сколько слез пролила я по поводу нашей разлуки! И как растрогала меня Ваша дружба, множество серьезных доказательств которой Вы дали!
Да благословит Вас небо и да пошлет оно Вам столько счастья, сколько его желает Вам мое сердце. Я повторяю то, что так часто говорила Вам: во все времена, что бы ни случилось, всегда, всегда Эмма, Эмма, моя милая Эмма останется другом моего сердца, моей сестрой. И ничто не может поколебать мою любовь к ней!
Рассчитывайте на нее. Еще раз примите мою горячую благодарность за все, что Вы для меня делали, и за Вашу верную дружбу. Пишите мне, сообщайте мне обо всем, что имеет к Вам отношение. Так же, как это буду делать я. И берегите Ваше драгоценное здоровье.
Шевалье — сердечные пожелания и заверения в моей дружбе. Много тысяч благодарностей герою Нельсону. Воспоминание о нем не угаснет в моем благодарном сердце. Адье. Да пошлет Вам небо то, о ниспослании чего от всего сердца молит для Вас Ваша навеки Вам благодарная, искренне преданная нежная мать и друг
Шарлотта.»
Десятого июня «Фоудройант» поднял якоря для последнего плавания по синим волнам того моря, на котором разыгрывались все сражения последних лет.
Снова стояла Эмма рядом с Нельсоном и сэром Уильямом на юте. Смотрела назад на циклопические нагромождения прибрежных скал, на исчезающие дворцы Палермо, на медленно погружающуюся в воду вершину горы Пеллегрино.
Горевать ли ей по тем с трудом завоеванным высотам, которые она теперь покидала? Радоваться, подобно Нельсону, что осталось позади все мрачное, мучительное?