Последняя любовь президента
Шрифт:
И вот теперь, когда все этапы унижения пройдены, приговор звучит, как выстрел в затылок: «У вас редкая форма патологии!»
– Нет, на образ жизни это не может влиять, – добавляет профессор успокаивающим тоном. – Все дело в том, что ваши сперматозоиды. Это очень редкая аномалия, по крайней мере среди сперматозоидов.
– Не тяните! – взмолился я, понимая, что профессорская манера разговора может свести меня с ума.
– Да-да, я уже подхожу к самой сути. У вас в сперме до восьмидесяти процентов здоровых сперматозоидов. Но они страшно пассивны, невероятно медлительны. И двадцать процентов, скажем так, генетически дефектных, но страшно
– Вы хотите сказать, что у меня не может быть здоровых детей?
– Это было бы упрощением, сказать такое. – Профессор опять напялил на нос очки и взял в руку один из бланков анализа. – Если бы полностью все сто процентов сперматозоидов были дефектными, но ведь у вас. У вас не такая печальная перспектива. Правда, меня смущают ваши здоровые сперматозоиды. Почему они не активны?!
– Вы у меня спрашиваете? Лучше скажите, что мне делать дальше?
– Я слышал, один молодой ученый разработал метод очистки спермы. По тому же принципу, что и очистка крови. Думаю, вам имело бы смысл с ним встретиться. Я вижу, что вы человек, который не будет долго и терпеливо лечиться. Я прав?
– Я – очень занятой человек, – процедил я сквозь зубы.
Галстук начал давить шею. Я ослабил узел.
– Я понимаю, – кивнул профессор. – Лечиться можно и позже. А если вы беспокоитесь о здоровом наследии, то действительно обратитесь к этому специалисту. Он тоже молодой. Он войдет в ваше положение. Вы, кажется, хотите зачать ребенка и как можно скорее. Да?
– Можно сказать и так.
Профессор развел руками.
– Тогда только один путь. Провести очистку спермы и затем искусственное оплодотворение. Давайте, я не буду вас задерживать! Где-то у меня тут лежала его визитка…
Профессор сдвинул мои анализы. Поднял какие-то другие бумажки, исписанные нечитаемым докторским почерком. Выхватил из-под бумаг прямоугольник визитки и протянул ее мне.
– Он серьезный молодой ученый, к нему уже многие обращались. Да, и возьмите ваше анализы. Отдадите ему!
Я поднялся, спрятал полученную от профессора визитку и бланки анализов в карман и вышел.
– Куда теперь? – спросил меня Виктор Андреевич, когда я устроился на заднем сиденье своего служебного «мерса».
– Туда! – скомандовал я, протягивая водителю только что полученную визитную карточку.
174
Карпаты. Январь 2016 года.
Вскоре я понял, что преувеличил свою слабость. По крайней мере слабость рук. Это стало ясно, когда двое офицеров охраны перед началом совещания помогали мне сесть в кровати. Они взяли меня с двух сторон под руки и просто подтянули вверх. Точнее, далась им эта процедура совсем не просто. Моя внезапная физическая тяжесть, равно как и недавняя слабость моих рук, довольно быстро получила объяснение. Поверх толстого свитера на мне был надет тяжелющий бронежилет. Судя по весу, он мог бы спасти меня при прямом попадании артиллерийского снаряда. Впрочем, моя догадка по поводу его возможностей оказалась лишь слегка затронувшей правду. Жилет на самом деле был еще одной линией защиты моего предательского сердца. Он дублировал блокировку сердечного датчика. Весил он не меньше полусотни килограммов.
На совещание явились Коля Львович, генерал Филин, еще двое мужчин в штатском сумрачно-решительного вида, за которых поручился сам Светлов. Заглянул в палату и врач Резоненко. Его я узнал сразу. Он заглянул, отыскал меня взглядом и ободряюще кивнул.
– Давайте быстренько и конкретно, – предложил генерал Светлов и взглядом передал слово Львовичу.
– Сергей Павлович, – заговорил тот. – Казимир опять летал на полдня в Москву и приехал в очень хорошем настроении. Вот фотографии.
Он протянул мне три снимка, явно сделанных с расстояния. На них Казимир спускался по трапу самолета. На лице красовалась самодовольная и самоуверенная улыбка.
– Мы не знаем, с кем он встречался. Но первая встреча после возвращения в Киев у него была с лидером коммунистов. Если они объединятся, наши шансы победить в этой ситуации резко уменьшатся.
– Конкретнее, – попросил Львовича Светлов.
Мне стало понятно, что эта компания совещалась уже не раз и без меня. И явно приняла какое-то важное решение, которое именно Львовичу, как главе АП, было поручено озвучить.
– Пожалуйста, не реагируйте сразу, – продолжил Львович. – Подумайте немного. И главное – не волнуйтесь! Мы думаем, что самое разумное сейчас с вашей стороны – написать заявление об отставке… и объявить о внеочередных президентских выборах. И, конечно, сразу же заявить, что вы примете в них участие! Этим мы поломаем планы Казимиру. И введем процесс в легитимное русло. После этого коммунисты поймут, что у них появился шанс прийти к власти без Казимира, и их потенциальный союз не состоится.
– Согласен! – выдохнул я и тут же почувствовал в груди облегчение. – Только с условием, что я не буду принимать участие в выборах!
Львович и Светлов переглянулись.
– Нет, вы не поняли! – затараторил нервно Львович. – Мы все просчитали! Вы все равно выиграете на внеочередных выборах. У нас полностью расписан сценарий! Мы трое суток работали!
– Вы хотите, чтобы меня сразу после выборов отключили? – Я показал рукой на свою грудь. – И снова выборы?
– Нет, – Светлов отрицательно покачал головой. – Мы занимаемся этим вопросом. Нам даже американцы вызвались помочь. Надо определить, откуда пытаются пробиться сигналами к вашему сердечному датчику. Если поймаем длинную волну, мы по ней, как по следу, выйдем на всю эту контору!
– А что, разве не понятно, кому это выгодно? – Я саркастически улыбнулся.
– Понятно, но в таких ситуациях мы можем ловить только исполнителей, а не заказчиков.
– Делайте что хотите! – бросил я. – А мне сюда поставьте телевизор, я буду хоть новости отсматривать!
– Нельзя, – с сочувствием в голосе произнес генерал Светлов. – Здесь он не будет работать. Полная блокировка. Ведь на ваш датчик можно выйти даже через включенный телевизор, точнее, через его антенну.
– Отрезали? – спросил я и обвел собравшихся взглядом. – Вы мне чем-то напоминаете заговорщиков.
– Может, виски? – предложил вдруг генерал Филин и осторожно оглянулся на Светлова. – Можно ведь?
– Виски? – грустно повторил Светлов. – Можно! Господину президенту можно все, чего ему хочется! Он не думает о государстве! Он не думает, что если к власти придет оппозиция, то большинству его команды найдется место в тюрьме, а у остальных заберут все, что есть, и выставят голыми и босыми за пограничные столбы. Вместе с женами, детьми и любовницами! Мы же не вас защищаем, мы пытаемся систему спасти! От той системы, которая еще хуже!