Последняя любовь Самурая
Шрифт:
– У Мирона?
– У Николая Аристарховича, – сделал он ударение на имени, давая понять, что всякие там прозвища ему не симпатичны. Саша ждал, никак не выказывая своего нетерпения, и Всеволод после еле слышного вздоха сказал: – Ему принес его один человек. Года два назад. Камень был крупнее. Просто камень, едва обработанный. Человек хотел, чтобы Николай Аристархович сделал из него подвеску, вот такую, в форме капли. Тот объяснил, что камень потеряет в весе, но клиента это не остановило. Работой он остался доволен. Это все.
– Все? – усомнился Саша.
– Все, что
– И больше никогда вы этот камень не видели?
– Я – нет. Два месяца назад я ушел от Николая Аристарховича, открыл собственный салон. Так что…
– Мирон, кажется, погиб не так давно? – спросил Саша.
– Да. Его застрелили.
– Это печальное событие не могло быть как-то связано с камнем?
Вне всякого сомнения, такого вопроса Всеволод Сергеевич не ожидал. В глазах его промелькнул испуг, хоть парень пугливым не выглядел.
– Связано с камнем? – переспросил он.
– Да. Вот с этим изумрудом. Старика застрелили в лавке?
– Да.
– А что-нибудь из драгоценностей взяли?
– Нет, насколько мне известно.
– То есть это не было ограблением.
– Есть мнение, что это чья-то месть, – тихо сказал Всеволод Сергеевич. – Если вы были знакомы с Мироновым, должны знать, что у него немало врагов.
– Еще бы. Я не был с ним знаком, но кое-что о нем слышал. Например, что он был не робкого десятка. И очень многие с ним вынуждены были считаться.
– Да, это так, – кивнул Кукушкин.
– Но кто-то решил наплевать на это, – продолжал Саша. – У этого типа к тому же должна быть веская причина убить его. Так для кого Мирон сделал подвеску? – несколько неожиданно закончил он, неожиданно для меня, а вот Всеволод Сергеевич, скорее всего, ждал этого вопроса, и он ему по какой-то причине не нравился.
Они вновь уставились друг на друга, продолжив ту же игру, потом Всеволод Сергеевич взял лист бумаги и быстро на нем что-то написал, а через секунду достал зажигалку, высек огонь и, держа листок над пепельницей, поджег. Бумага сгорела, а Всеволод Сергеевич перевел взгляд на Сашу.
– Теперь все? – спросил Кукушкин.
– Теперь все, – согласился Саша и направился к двери.
– Я могу рассчитывать, что наш разговор останется между нами? – сказал ему вдогонку Всеволод Сергеевич, и впервые в его голосе послышалось беспокойство.
– Несомненно, – очень серьезно ответил Саша.
Я вскочила и последовала за ним.
– Что там было? – зашептала я, как только мы покинули магазин.
– Где?
– Что он написал?
– Фамилию, естественно.
– Какую?
– Райков.
– И что?
– Понятия не имею, – удивился он. – Никогда такой не слышал. А ты?
– Нет, конечно. Откуда?
– Жаль. Это избавило бы нас от беготни по городу.
– Саша, Кирилл был уверен, что на этом камне кровь, оттого и погиб старик.
Он кивнул:
– Правильно считал твой Кирилл. И эта фамилия должна что-то значить. Не зря парень так напуган.
– Почему ты так говоришь? – нахмурилась я.
– Не понял?
– Почему ты говоришь: «Твой Кирилл». Ведь он твой друг.
Саша посмотрел на меня с удивлением:
– Друг? У меня нет друзей, дорогая. Просто нет.
– Но как же так… ты должен его знать. Он считал тебя другом, он рисковал из-за этого диска. Ты смотрел, что там? – нахмурилась я.
– Нет. И не хочу.
– Но почему, почему, ты можешь объяснить?
– Потому что это не имеет никакого значения. А твой Кирилл был просто идиот. Кормил тебя сказками.
Саша хотел сесть в машину, но я схватила его за руку.
– Ты должен знать его. Возможно, под другим именем. Вспомни, когда-то вы встретились в «Альбатросе». Ему нужны были деньги, большие деньги, и он хотел их выиграть во что бы то ни стало. – Саша смотрел на меня с недоумением, я видела, что он не притворяется, он в самом деле не понимает, о чем я. – Он стал безбожно жульничать, ему было стыдно, он так презирал себя за это, но не мог по-другому. Но ты все равно выиграл, а потом сказал: «Я знаю, почему ты это сделал» – и отдал ему эти деньги. Они были нужны ему для того, чтобы спасти любимого человека. Помнишь? – с надеждой спросила я.
– А-а, – кивнул Саша. – Циркач. Эта чокнутая баба из Питера.
– Не смей о нем говорить такое! – заорала я, не помня себя от обиды.
– А что, разве не так? – удивился Саша.
– Он был настоящим мужчиной. – Теперь я готова была разреветься.
– Да я не против. Был и был.
– Ты сам когда-то сказал ему: мужчину определяет дух, то, что вот здесь, – ударила я Сашу кулаком в грудь. – А не то, что болтается между ног.
– Это я сказал? – не поверил он. – Должно быть, здорово набрался. Счастье мое, может быть, сядем в машину? На нас уже граждане таращатся, с замиранием сердца ждут, когда ты мне съездишь по физиономии. А я большой противник этого. Так что тебе лучше успокоиться.
– Как ты можешь, – пролепетала я, но в машину села, обида душила меня, я не в состоянии была успокоиться. – Если бы ты слышал, как он говорил о тебе. Он восхищался тобой, называл героем.
– Героем? – переспросил Саша и головой покачал. – С башкой у него точно были проблемы. Жаль, с нами больше нет Кристины, она бы порассказала, какой я герой.
Я собралась возразить, но Саша полоснул меня взглядом и буркнул:
– Завязывай. Весь этот бред действует мне на нервы.
– Как его звали на самом деле? – пытаясь справиться с обидой, тихо спросила я.
– Кого?
– Кирилла.
– Понятия не имею. Циркач, – пожал он плечами.
– И это все?
– Конечно, все. К чему мне его имя?
– Но ведь вы встречались не один раз?
– Да, встречались. То здесь, то там. Он и в самом деле был своего рода гений, мог за полсекунды обчистить любой карман. Работал всегда один, гастролировал по городам, нигде подолгу не задерживаясь. Когда становилось жарко, быстро принимал свой истинный облик. Мало кто знал, что он баба. Оттого найти его было непросто. Последний раз мы столкнулись в Нижнем. Он выиграл очень большие деньги. Честно выиграл, без шулерства. Но это кое-кому не понравилось. Ему могло повезти, и он бы выкрутился, а могло и не повезти, и я решил помочь провидению.