Последняя милость
Шрифт:
— Ты уже снял дом на праздники? — спросила она.
— Нет, я собираюсь сделать это завтра. Не понимаю, зачем тебе вообще понадобилось переезжать в какое-то богом забытое место?
— У меня были на то свои причины, — гневно оборвала его Сиси. Как он смел критиковать ее решения?
Целых пять лет ей пришлось дожидаться возможности купить дом в Трех Соснах. Сиси де Пуатье могла быть очень терпеливой, если ей это было нужно и если у нее была достойная цель.
Она много раз приезжала в эту убогую деревушку, вела переговоры со всеми местными риэлтерами и даже расспрашивала продавцов
Наконец чуть больше года назад ей позвонила риэлтер по имени Иоланда Фонтейн. В Трех Соснах продавался дом. Огромный викторианский особняк, расположенный на холме, возвышающемся над деревней. Когда-то он принадлежал владельцу мельницы. Это была настоящая барская усадьба.
— Сколько? — поинтересовалась тогда Сиси, понимая, что такой дом наверняка стоит дороже, чем она может себе позволить. Придется брать заем под залог не только своей компании, но и практически всего имущества, а также заставить мужа обналичить страховой полис и снять деньги с его индивидуального пенсионного счета.
Ответ стал для нее полной неожиданностью. Цена дома была значительно ниже рыночной.
— Дело в том, что есть одна деталь… — вкрадчиво начала Иоланда, но Сиси перебила ее:
— Какая?
— В этом доме произошло убийство. Умышленное убийство.
— И это все?
— Ну, честно говоря, с этим домом еще связано что-то вроде похищения человека. Как бы там ни было, но именно поэтому он продается так дешево. Само здание в прекрасном состоянии. Потрясающая водопроводная система, почти все трубы медные. Крышу перекрывали всего двадцать лет назад. А…
— Я покупаю этот дом.
— Разве вы не хотите его осмотреть?
Иоланда был настолько удивлена, что этот вопрос вырвался у нее прежде, чем она успела подумать. В конце концов, если эта ненормальная собирается купить бывший дом Хедли заочно, без предварительного осмотра и изгнания злых духов, то пусть покупает.
— Просто подготовьте все необходимые документы. Я заеду к вам сегодня после обеда с чеком.
Именно так она и сделала. Мужу Сиси сообщила о покупке почти через неделю, когда ей понадобилась его подпись, чтобы снять деньги с пенсионного счета. Он пытался было протестовать, но настолько невнятно, что случайный наблюдатель никогда бы не понял, что этот человек с чем-то несогласен.
Теперь бывший дом Хедли, это чудовищное сооружение на вершине холма, принадлежал ей. Сиси была счастлива как никогда. Все складывалось просто прекрасно. Три Сосны были идеальным местом. Или, по крайней мере, они наверняка станут таковым, когда ей удастся воплотить в жизнь свои планы.
Саул пренебрежительно фыркнул и отвернулся. Собственная дальнейшая участь была ему совершенно ясна. Сиси бросит его сразу по окончании фотосессии в этой ужасной захолустной деревушке. Фотографии нужны были для ее первого каталога, и Саул должен был запечатлеть то, как она весело празднует Рождество в пасторальном окружении. Желательно было также сделать несколько снимков, на которых бы местные жители смотрели на Сиси с изумлением и обожанием. Для этого ему понадобятся наличные.
Сиси
Так зачем ей было покупать дом в деревне, о которой никто никогда и слыхом не слыхивал? Дело было явно не в престиже. Значит, в другом?
Деньги.
Наверняка Сиси знала об этой деревне нечто, известное только ей одной. И это нечто было как-то связано с деньгами.
От этой мысли его интерес к Трем Соснам значительно возрос.
— Кри! Шевелись, Христа ради!
Эти слова можно было воспринимать буквально. Облаченная в белый шифон громоздкая фигура Кри, подобно снежному заносу, заслоняла изящные живые картины рождественской мистерии. Ей все же удалось выйти на сцену, и некоторое время она танцевала и кружилась вместе с остальными ангельскими снежинками, но потом внезапно остановилась. Похоже, что никого из сидящих в зале не смущала полная бессмысленность происходящего на сцене. Учительница, ставившая рождественский спектакль, совершенно резонно предположила, что если люди верят в непорочное зачатие, то они наверняка поверят и в снегопад в Иерусалиме. Но зрителей совершенно точно смущал тот факт, что одна из снежинок, скорее напоминавшая бесформенный снежный ком, застыла в центре сцены. Прямо перёд младенцем Иисусом.
— Шевелись, толстуха.
Обидные слова отскочили от Кри, как горох от стенки. Они стали настолько привычным аккомпанементом к ее жизни, что она их почти не замечала. Устремив в зал неподвижный взгляд, Кри продолжала стоять на сцене, словно превратившись в соляной столп.
— У нашей Бри боязнь сцены, — прошептала учительница драмы мадам Брюно на ухо мадам Лятур, как будто ожидала, что ее коллега сможет как-то исправить положение. За глаза даже учителя называли Кри Бри. По крайней мере, они считали, что делают это за глаза, хотя на самом деле давно перестали беспокоиться о том, слышит их эта замкнутая, молчаливая девочка или нет.
— Это я и без вас вижу! — огрызнулась мадам Лятур. На ней начинало сказываться то огромное напряжение, которого каждый год требовала подготовка рождественского представления в школе мисс Эдвардс.
Но Кри оцепенела вовсе не из-за боязни сцены. Зрители, сидевшие в зале, совершенно не пугали ее. Она была потрясена тем, чего в зале не было.
На собственном горьком опыте Кри уже давно убедилась, что самым страшным всегда является именно то, чего ты не видишь.
И то, чего она не видела сейчас, разрывало ей сердце.
— Я вспоминаю слова моего первого гуру, Рамен Да, — облаченная в свои обычные белые одежды, Сиси собирала по всему номеру туалетные и канцелярские принадлежности, которые гостиница «Риц» предлагала постояльцам, и в сотый раз рассказывала свою любимую историю. — Сиси Да, сказал он мне… Именно так он меня называл, — сообщила Сиси собранным ею ручкам и карандашам. — В то время в Индии лишь очень немногие из женщин удостаивались такой чести.
Саул про себя подумал, что Рамен Да, скорее всего, просто не понял, что перед ним женщина.