Последняя надежда обреченных
Шрифт:
– Ну, и что ты намерена делать? – спросил Женька, дожевав свой кебаб и запив его изрядной порцией кока-колы.
– Придется ехать в Измир, – вздохнула Рита.
– В Измир? Да ты там запросто заблудишься!
– Ты же не заблудился в Стамбуле! – обиделась Рита.
– Я – другое дело, я – мужик, – авторитетно заявил ее приятель. – Женщинам, особенно русским, лучше не бродить здесь без сопровождения. Кроме того, не стоит забывать о твоей болезни.
– Какой болезни? – удивилась Рита.
– Называется «топографический идиотизм», – невозмутимо ответил Женя. – Ты вспомни, сколько раз тебе приходится объяснять,
– Можно взять такси, – упрямо сказала Рита. – Или нанять «извозчика».
– Ага, – усмехнулся Женька, – и уехать, как твоя Надя, чтобы потом с собаками искали! А начет такси… Сколько у тебя денег на дело?
– Осталось меньше семисот долларов, – быстро подсчитала Рита деньги, которые ей дала мать Надежды на накладные расходы. Слава богу, она прихватила свои собственные – на всякий случай.
– Так вот все эти тугрики ты и проездишь, если свяжешься с такси, – подытожил Фисуненко. – Так что нет уж, Марго, ни в какой Измир я тебя одну не отпущу! У меня есть ощущение, что исчезновение твоей Нади связано с моим делом. Больше всего меня раздражает то, что я никак не могу понять роль Олеси во всей этой истории!
– А ты не допускаешь мысли, что Олеся – проходной персонаж, не имеющий отношения ни к моему, ни к твоему делу?
– Женщины вроде Олеси не бывают «проходными персонажами», – задумчиво сказал Женя. – Такие женщины всегда играют только главные роли!
Олеся сидела перед зеркалом в их с Кемалем спальне, большую часть которой занимала внушительных размеров кровать, стилизованная под итальянское барокко. Она расчесывала свои длинные черные волосы уже с полчаса, время от времени прислушиваясь к звукам снаружи: муж давно должен был вернуться, но до сих пор не появился.
Мысли Олеси то и дело возвращались к следователю из Питера, который продолжал следить за ней, хоть Олесе и показалось поначалу, что он удовлетворился ее ответами на свои вопросы. Что-то с этим капитаном не так. С одной стороны – невинное, почти мальчишеское лицо, курносый нос с россыпью веснушек и широко открытые голубые глаза, словно призванные вызывать безоговорочное доверие у всех, с кем он заговаривал. С другой стороны, очевидно, следователь вовсе не так прост, как может показаться на первый взгляд. Он напоминал ей дикую рысь, которая таится в кустах, выслеживая добычу, и лишь выжидает подходящего момента, чтобы сделать роковой прыжок.
Размышления Олеси прервал звук подъезжающей к дому машины. Это мог быть только Кемаль, и Олеся собиралась выяснить, где он пропадал весь день, даже не удосужившись позвонить. Она отложила расческу и приняла позу а-ля «жена не в духе».
Кемаль не сразу прошел в спальню. Олеся услышала, как открылась дверца холодильника на кухне. Потом в коридоре раздались приближающиеся шаги, и дверь распахнулась. Она тут же поняла, что ее поза, чрезвычайно эффектная, совсем не к месту: Кемаль выглядел измученным и усталым, поэтому Олеся поднялась и, подойдя к нему, озабоченно спросила:
– Что с тобой, дорогой?
Он обнял ее одной рукой, а другой принялся срывать с себя галстук.
– Я провел в полиции полдня, а остаток – в страховой компании. Все плохо: они думают, что это умышленный поджог!
– Поджог? – отпрянула от мужа Олеся, широко раскрыв глаза. –
– Не прямо, – со вздохом ответил Кемаль, опускаясь на край кровати. – Но они собираются проводить расследование отдельно от полиции.
– Поверить не могу! – воскликнула она. – Ты не собираешься обратиться за помощью к деду?
Кемаль покачал головой.
– У него и без меня полно проблем, придется выкручиваться самим. Помнишь, я говорил, что пока ты со мной, я со всем справлюсь? Ты все еще со мной, yildiz [17] ?
Он с самого первого дня знакомства называл ее звездой. Сначала Олесе это казалось диким и нарочитым, но потом она поняла, что психология турецких мужчин иная, чем у европейцев. Сейчас муж выглядел расстроенным, но тем не менее называл ее ласковым прозвищем. Олеся знала, что никакие неприятности и беды не заставят Кемаля изменить его отношение к ней. В их браке Кемаль отдавал больше, чем брал. Он прекрасно осознавал это и имел достаточно чуткости и такта, чтобы не требовать от жены того, чего она дать не могла. Он просто любил и, любя, был готов ради Олеси на все.
17
Звезда (тур.).
– Конечно, я с тобой, – ласково ответила она на вопрос мужа. – Разве когда-то было по-другому?
Он притянул жену к себе на колени и принялся ласкать ее спину под тонкой материей ночной сорочки. Олеся откинула голову назад, и волна ее густых черных волос почти коснулась пола. Она закрыла глаза, чувствуя, как прикосновения Кемаля будят в ней первобытные инстинкты.
Ее последняя ясная мысль была о следователе из Питера.
Рите и Жене пришлось сойти с автобуса, не доезжая до автовокзала в Измире, так как к дому Кенана Сезера вело специальное ответвление от шоссе, вдоль которого на всем протяжении росли кипарисовые деревья.
– Вот уж не думал, – ворчал Женька, идя рядом с Ритой, – что придется топать по жаре несколько километров, чтобы попасть к этому Сезеру! Да, без машины плохо! – сделал он потрясающий вывод.
А жара и в самом деле стояла изрядная. Рита с Женей выехали из Мармариса в восемь утра, а до Измира около шести часов езды, так что они были на месте после полудня, и солнце палило вовсю. Рита пожалела, что не послушалась совета Михаила и не захватила в дорогу пару бутылок воды.
Наконец, впереди показался фасад большого белого дома. Нельзя сказать, чтобы он производил большое впечатление чем-то, кроме размеров. Перед домом находился газон с клумбами желтых и белых цветов, а прямо перед газоном – высоченный забор.
– Так, – вздохнул Женька, – еще одно препятствие. А за забором наверняка – здоровенные доберманы и ротвейлеры, которых кормят случайными прохожими вроде нас с тобой.
– Здесь есть звонок, – заметила Рита и надавила на кнопку.
Ждать пришлось долго, так как расстояние от дома до ворот было приличным. Наконец, они увидели, что по гравиевой дорожке к ним направляется молодая женщина, с головы до пят закутанная в темную одежду. Она подошла к воротам, но открывать не торопилась, вопросительно глядя на нежданных гостей.