Последняя надежда обреченных
Шрифт:
– Три месяца назад? – встрепенулась Рита и посмотрела на Женьку. – Ты понимаешь, что это значит?
– Да, – кивнул Фисуненко. – Это значит, что, если Надежда и в самом деле сбежала с Мустафой, то они оба должны находиться в Айдыне. Так, где этот Айдын? – спросил он у Михаила. Тот неопределенно покачал головой:
– Надо смотреть по карте.
– Отлично! – Рита полезла в сумочку за картой. Они развернули ее и практически сразу же нашли город Айдын.
– Где-то часа два-три ехать, – подытожил Женя, сворачивая карту и возвращая ее Рите.
– Ребята, –
– Ты прав, – согласился Женя. – Едем!
Прежде чем покинуть Муглу, они зашли на базар. Все выглядело очень аппетитно, и Рита выбрала несколько крупных персиков, нектарин, взвесила пакетик черешни, а также прихватила пластиковую коробочку уже отходящей клубники. Запихав все это в машину, друзья двинулись в путь. Проезжая по главной улице, они увидели странную процессию: несколько машин, украшенных цветами и воздушными шариками, в линию двигались по дороге. В первой машине с открытым верхом рядом с водителем сидел мальчик лет двенадцати, одетый в белую одежду. В других ехали взрослые мужчины, и в каждом авто играла национальная музыка. Процессия несколько раз объехала вокруг площади, а потом двинулась дальше.
– Интересно! – сказала Рита. – Похоже на свадьбу, но я что-то не заметила жениха с невестой.
– Это не свадьба, – ответил на это Михаил. – Так здесь празднуют обряд обрезания. Мальчик в первой машине – герой дня, а за ним едут родственники и друзья родственников.
– И ни одной женщины? – удивилась Рита.
– Это мужской праздник, – улыбнулся в зеркало Михаил. – Женщины дома, готовят праздничный ужин.
Они выехали на шоссе, по обе стороны от которого тянулись скалы и сосновые леса. Время от времени попадались домики фермеров и поля арахиса и табака. Иногда Рита замечала женщин и мужчин, работающих под палящим солнцем. Потом цивилизованные места закончились, и пошли сплошные деревья и кустарники.
Дорога до Айдына заняла меньше двух часов, потому что Михаил, пользуясь затишьем на шоссе, ехал на предельной скорости. Припарковав машину на бесплатной стоянке около Центрального банка, дальше они пошли пешком. Солнце пекло нещадно, и Рита надвинула кепку на самые брови. Женя тоже напялил какую-то странную панамку а-ля Шапокляк, в которой выглядел настолько забавно, что Рита едва сдерживала смех. Только Михаил безбоязненно подставил свою соломенную шевелюру горячему турецкому солнцу.
Им не сразу удалось найти нужное место: боксеру пришлось несколько раз останавливать прохожих, пока один из них, наконец, не указал точное направление. Дом, в котором снимал квартиру Мустафа, оказался обычным многоквартирным жилым зданием. Они поднялись на четвертый этаж, и Женя позвонил в дверь. Ответа не последовало. Тогда Женя снова надавил на кнопку звонка и долго держал ее, но снова не получил результата.
– Странно! – пробормотал он. – Будем ждать – или… – он вопросительно посмотрел на Риту.
– Или – что? – подозрительно нахмурился Михаил, но Женя уже полез в карман и извлек симпатичный набор отмычек.
– Значится, так, – сказал Фисуненко, обращаясь к подельникам. – Ищем следы пребывания Нади в квартире.
Евгений открыл дверь с легкостью, словно действовал подходящим к замку ключом, и они прошмыгнули внутрь. Из коридора двери по правую и левую стороны вели в комнаты.
– Ты – направо, я – налево, – скомандовал Женя Михаилу.
Рита встала у двери. Ее колотила мелкая дрожь: что, если вернется Мустафа? Внезапно она услышала голос Михаила:
– Черт! – А потом еще два раза: – Черт! Черт!
Женька пулей вылетел из комнаты и кинулся на звук. Рита последовала за ним. Неудивительно, что Михаил среагировал подобным образом: зрелище, которое они увидели, и в самом деле было не из приятных. На потолочном крючке, где обычно крепилась люстра, висел молодой мужчина. Не требовалось быть экспертом, чтобы понять, что он мертв: веревка глубоко врезалась в шею.
– Боже мой! – простонала Рита. – Только этого не хватало!
– Надо вызывать полицию, – пробормотал Михаил и сделал шаг к стоящему на тумбочке телефону, но его остановил громкий окрик Женьки:
– Ни в коем случае! Сейчас поглядим, – продолжал он, подходя к трупу. – Время смерти приблизительно… в общем, не больше суток, это точно. Учитывая, что кондиционер работает на полную мощность. Марго, дуй на кухню и поищи резиновые перчатки… Только не наследи!
Рита помчалась выполнять приказ. Она огляделась в поисках чего-то, чем можно открыть шкафчики буфета, и решила, что полотенце, висящее у раковины, вполне для этого подойдет. Обнаружив две нетронутые упаковки резиновых перчаток для мытья посуды, Рита схватила одну и бросилась обратно в комнату.
Женя деловито надел перчатки и, подставив табуретку, взгромоздился на нее. Он аккуратно просунул пальцы под веревку, сдавливающую шею висельника, и пристально вгляделся в ее след на шее трупа. После этого он принялся обшаривать карманы мертвеца.
– Эй, что это ты делаешь?! – возмутился Михаил.
– Не бойся, не мародерствую, – ответил Фисуненко. – Ага, вот и оно! – И он с победным видом извлек из заднего кармана брюк Мустафы сложенный вчетверо листок бумаги. – Читай, полиглот, – обратился он к Михаилу.
Тот развернул листок и прочел вслух: «Она ушла. Больше так не могу. Прости, мама».
– Хм, – пробормотал Женя. – Классическая предсмертная записка.
– Да уж, – согласилась Рита. – Однако звучит неубедительно. «Она ушла». Кто ушел – Надя?
– Путешественница ваша Надя, – хмыкнул Михаил. – Прямо колобок какой-то: я от бабушки ушел, я от дедушки ушел!
– Да уж, – кивнул Женя, слезая с табуретки. – Надо пошарить в квартире.
– Ты что! – воскликнула Рита. – Это же место преступления!
– Вот именно.
Рита испустила тяжелый вздох. Потом она снова сбегала на кухню и взяла вторую пару перчаток. Она нацепила их и принялась вместе с Фисуненко обыскивать все шкафы и ящики стола. Михаил все это время стоял у стены, наблюдая за слаженными действиями приятелей. Вид у него был растерянный, что вполне объяснимо, ведь в такой ситуации он оказался впервые!
– Что-то я не вижу следов женского присутствия, – сказал Женя, когда они закончили осматривать вторую комнату и вернулись туда, где висел покойник.