ПОСЛЕДНЯЯ ОБОЙМА
Шрифт:
Получилось забавно. Я пропустил вперед Боба и Генриха, собрался зайти сам, но тут меня вынесли обратно в коридор и
поставили у окна.
– Это что за свиту ты притащил?
– спросил Гарик, дыша мне в лицо табачным дымом.
– Группа поддержки?
– Вроде того.
– Фигня, - махнул он рукой, пытаясь выглядеть более самоуверенным, чем на самом деле.
– И без этого прорвемся... Ты
только не нервничай. Достаточно того, что я нервничаю. В кабинете сидит пара мужиков, с которыми ты не знаком, - не
обращай на них внимания...
– Попробую, - сказал я, хотя знал, что буду на все обращать внимание, буду нервничать и, вопреки просьбам Генриха, не
буду помалкивать.
Так это и началось. В кабинете, где мне приходилось бывать и раньше (в стоячем, сидячем и лежачем положениях)
сегодня был аншлаг: верный знак того, что ожидается нечто экстраординарное. На специально принесенных стульях вдоль
стен сидели Генрих, Боб, два незнакомых мужика (как и обещал Гарик). Сам Гарик по-простому разместился на подоконнике
и курил в форточку. Разговоров ютился в углу, вороша кипы бумаг и бросая на меня суровые взгляды. Незанятыми
оставались два места: стул в центре комнаты явно предназначался мне, а кресло за письменным столом...
– Давайте начинать, Игорь Петрович, - предложил Козлов. Он стоял между сейфом и столом, вроде бы не претендуя на
главную роль в начинающемся мероприятии, но не скрывая своей радости по этому поводу. «Предвкушение» - так назывался
бы фотопортрет, сделанный с Козлова в это мгновение.
Я снял плащ и повесил его на спинку стула. Потом сел. И выжидающе посмотрел на Козлова. Тот ухмыльнулся и отвел
глаза.
– Игорь Петрович...
– начал Козлов, но Гарик прервал его:
– Начинай, начинай. Бери вожжи в свои руки.
– А вы?
– удивился Козлов.
– А я здесь посижу, посмотрю, как ты управляешься. Ничего, все нормально, работай, - кивнул Гарик слегка
растерявшемуся Козлову.
– Ты по этому делу, пожалуй, больше всех надрывался. Ночами не спал. Вот и доводи дело до
конца.
Когда Гарик помянул бессонные ночи, Козлов поджал губы и напрягся, но окончание фразы убедило его, что никакого
подвоха нет, а есть лишь доверие начальства, которое стоит оправдать. А может, он решил, что Гарик просто считает
некорректным вести допрос собственного приятеля, то есть меня. Кто его знает, этого Козлова...
Короче говоря, он с достоинством воспринял свалившийся на него груз ответственности. Козлов откашлялся, одернул
серый вязаный свитер и занял место за столом. Потом обвел присутствующих строгим взглядом, еще раз кашлянул и начал:
– Насколько я понимаю, у нас здесь присутствует адвокат господина Шумова...
– Да, это я, - сознался Генрих.
– ...а также представитель пострадавшей стороны, то есть фирмы «Европа-Инвест».
Пострадавший Боб важно кивнул. Сидевшие рядом с ним серьезные мужчины с подозрением уставились на серьгу в его
ухе, легкомысленную бородку и перстни на пальцах. Боб все это стоически перенес, не проронив ни слова.
– Протокол не ведется, - подал голос с подоконника Гарик, - потому что беседа носит неофициальный характер.
– Как неофициальный?
– встрепенулся Козлов.
– Цель беседы - прояснить некоторые темные моменты в истории с ограблением «Европы-Инвест». Для этого собрались
представители пострадавшей стороны, правоохранительных органов и подозреваемого. То есть - Шумова Константина
Сергеевича, вина которого пока остается лишь гипотезой, не более. И всем нам имеет смысл поговорить неофициально.
Перейти к допросу мы всегда успеем.
– Ладно, - сказал Козлов, все-таки не очень удовлетворенный объяснением.
– Начнем с перечисления фактов, в силу
которых господин Шумов подозревается нами в организации или соучастии в ограблении фирмы «Европа-Инвест», в ходе
которого погибли трое сотрудников вышеозначенной фирмы, похищены материальные ценности и так далее...
– Факты, пожалуйста, - попросил Генрих и приготовился фиксировать слова Козлова на бумаге.
– Пожалуйста, - сказал вежливый Козлов.
– У господина Шумова нет алиби на момент ограбления. Господин Шумов
находился в дружеских отношениях с ранее судимым Сидоровым, участие которого в ограблении доказано документально.
За день до ограбления Шумов и Сидоров встречались и вели длительную беседу. В ночь после ограбления Шумов на своем