Последняя охота
Шрифт:
Дальше каким-то образом они убивают Аникеева. Уж не руками ли Инны, которая после всего содеянного приходит в ужас, требует милицию, ее тоже убивают, затем убирают сторожа, который что-то видел (возможно, сразу два убийства)… Стоп-стоп-стоп, Машка, разогналась. Куча трупов ради чего? Четырехсот тысяч евро? Не сумма для этой компании. Хотя для Олега… Но при чем тут тогда Лариса? Насколько я знаю, денег у нее хватит на три роскошных жизни и еще на похороны останется.
Я незаметно сфотографировала парочку, переслала ее по ММС Родиону (хорошая функция – можно любые картинки оперативно доставлять нашему «мозговому» центру) и, дождавшись, когда женщина, взяв какой-то сверток, сядет вновь в машину, последовала за желтым «Ягуаром».
Ох, и что же получается?
Лариса и Олег. Олег и Инна. Инна и Аникеев. А Аникеев – муж Ларисы. Господи, вот уж запутанные взаимоотношения!
В больницу к Беловицкой меня пустили беспрекословно. Я специально выждала пять минут, чтобы прийти чуть позже Ларисы Аникеевой. Перед палатой Беловицкой я остановилась и внимательно вгляделась в лицо мужчины в форме, сидящего на табурете и погруженного в разгадывание кроссворда. Это был капитан Самойленко. Он подмигнул мне и кивнул на палату.
Постучав, я приоткрыла дверь и вошла. Как в классическом детективе, здесь собрались все, кто имел какое-то отношение к этой истории. На кровати с видом королевы возлежала Беловицкая, вся в бинтах, но тем не менее величественно оглядывая поле сражения. Возле нее на стульчике примостился муж, трогательно державший супругу за руку. Его отпрыска не было видно. Возле стены на банкетках сидели два «пинкертоновца» со смущенными рожами. Вадим же, напротив, грозным видом озирал палату с подоконника большущего окна. Его брови угрожающе нависали над очами.
Только что пришедшая Лариса при моем появлении опустилась в кресло и теперь расправляла юбку, неприлично обнажившую ее немолодые, хотя еще стройные ноги. Она равнодушно скользнула по мне взглядом и достала платочек. Понятно, готовится рыдать, как только упомянут имя ее драгоценного мужа (поистине драгоценного), и, возможно, слегка успокоится, когда перейдут к завещанию. Нотариус, небезызвестный Корней Иванович, вежливо поклонился мне и вновь воззрился на свои бумаги.
Родион стоявший посреди палаты, внимательно смотрел на меня.
– Здравствуй, Маша.
– Да, деточка, проходите, – подала негромкий, но твердый голос Беловицкая. – Мы ждали только вас.
Если бы я хоть что-нибудь понимала! Однако, если чего-то не понимаешь, ни в коем случае не нужно этого показывать. Я спокойно села на подоконник рядом с Вадимом и принялась слушать.
– Итак, – прокашлялся Корней Иванович. – Пожалуй, я начну.
Никто не возражал.
– Итак, – повторил он, – сегодня должна была бы состояться передача капитала Бочкина Павла Валерьевича, оставленного в наследство его дочери Бочкиной Юлии Павловне, которая сегодня отсутствует по уважительной причине, однако… – Он зашелестел бумагами. – Однако передавать, собственно говоря, нечего, господа!
Все замерли. Беловицкая недоуменно посмотрела на нотариуса.
– Как это нечего? – нервно усмехнулась она. – Это шутка?
– Ничуть, уважаемая Елена Дмитриевна! – с достоинством ответил Корней Иванович. – Вот данные из банка. На счету всего тридцать три копейки.
Гробовое молчание нарушилось нервным смешком Ларисы.
– Оригинально! – низким грудным голосом сказала она. – Почему ж так?
Нотариус пожал плечами и как-то весело блеснул очками.
Родион перехватил его взгляд и негромко сказал, однако, сразу обратив на себя всеобщее внимание:
– Может быть, я сумею объяснить?
Елена Дмитриевна испуганно посмотрела на него, но все же нашла в себе силы и кивнула.
– Ничего не понимаю, – подал голос ее супруг. – Ерунда какая-то.
– Тише, Вайно! – укорила его жена. – Тише. Я их наняла, пусть объяснят теперь, что происходит. И это, учти, не ерунда.
Родион потер руки, вздохнул и начал:
– Начну с того, что Юлия нашлась. – Он поднял ладонь, прерывая удивленные возгласы собравшихся, и особенно Беловицкой, молитвенно сложившей руки на груди, услыхавшей, что ее племянница отыскалась. – Спешу уверить, с ней все в порядке, она в безопасности.
– Можно подумать, она тут была бы в опасности! – воскликнула Беловицкая. – Почему же вы ее не привезли?
– Потому что она никому из вас не доверяет, – сообщил Родион. – Да, – повторил мой безжалостный шеф. – Она не доверяет никому из своих оставшихся в живых родственников.
В полной тишине Родион продолжал:
– Четыреста тысяч евро – сумма немалая. Конечно, все познается в сравнении, однако даже для собравшихся здесь нув… состоятельных людей, – поправился Родион, – это весьма неплохие деньги. Особенно если возникли проблемы с налоговой инспекцией. – Он поклонился в сторону замершей Беловицкой. – Если налоговая вдруг обнаруживает огромную недостачу в средствах, выделенных европейской организацией пластических хирургов, то нужно ее как-то срочно покрыть. И что самое удивительное – недостача вдруг покрывается! Вопрос: откуда взялись деньги?
– Я… личные запасы использовала, – растерянно ответила Беловицкая, покраснев. – Что… Что за наезд? То есть, простите за сленг, что за нелепые обвинения?
– Это не обвинения, уважаемая Елена Дмитриевна, это просто версия. Самое главное – выяснить, кому же деньги нужнее. По завещанию Бочкина Павла… – Он защелкал пальцами, вопросительно взглянув на нотариуса. Тот подсказал:
– Валерьевича.
– Валерьевича, – согласился Родион. – По его завещанию опекуном наследства становился Аникеев Виктор, причем там существовали определенные условия – ни наследница, то есть Юлия, ни кто-то из родственников не должны знать, что она в будущем разбогатеет. Аникееву достался уникальный шанс – у него в руках баснословные деньги, и никто не знает, что они у него есть. Кроме нотариуса.
Виктор Валентинович, однако, не смущаясь тем фактом, что деньги не его, пускает их в дело. Вкладывает в различные финансовые пирамиды, но неизменно прогорает и в результате теряет все до копейки. А сроки поджимают. Разом вложить триста тысяч евро на счет он был не в состоянии, а обратиться не к кому. С сестрой, то бишь Еленой Дмитриевной, отношения натянутые, жена также помочь не сможет по причине, которую я укажу позже. Что же остается? Остается самый простой способ – украсть. В это время в клинику поступают средства гранта из Европы. Аникеев чувствует, что не может упустить такой шанс. Но один такую операцию, как перевод денег на несколько «липовых» счетов, провернуть не может. И он вступает в сговор с миловидной девушкой, работавшей в бухгалтерии и имевшей доступ к финансовой базе данных клиники.