Последняя охота
Шрифт:
Ивана Богданович.
Второй номер их дуэта.
Лучшее, что с ним случилось после возвращения из небытия.
2
Ему очень нравилось, как она выглядит.
Неизменная замшевая куртка, черная как смоль в тени и по-беличьи рыжая на свету. Потертые джинсы, ботинки с поцарапанными носами, красные волосы. Во всем этом было нечто очень последовательное и теплое. Нечто, напоминающее меланхолию опавших листьев и жизненную силу наполненных кровью вен.
Невысокая, худощавая. Так и хочется назвать ее «мелкой», но язык не поворачивается,
Кости, мускулы, ярость.
Белокожая, как все рыжие, она напоминала ему эскимосские ножи, вырезанные из куска моржового бивня: один их конец остро заточен, другой удобно ложится в ладонь. Ньеман, конечно, не знал, легко ли любовникам Иваны удерживать ее в своих объятиях, но был уверен, что по ночам она умеет быть горячей и нежной, и это нисколько не противоречит ее ледяной жестокости днем.
Ивана слушала его лекции в Высшей национальной школе полиции, и на первой перекличке он переврал ее фамилию.
Она поправила его и поспешила добавить: «А вообще, зовите как хотите».
Эта реплика была проявлением не скромности, но гордости, даже гордыни: она ставила себя выше всех превратностей бытия и самой Судьбы.
За месяцы общения с Иваной Ньеман успел во всех подробностях изучить ее угловато-острую красоту – высокие скулы, брови, словно бы нарисованные художником в одно движение. «Рыжесть» Иваны завораживала Ньемана и почему-то напоминала ему сумерки на Ибице, джем-сейшены хиппи, медитации под «кислотой» – все, к чему он питал стойкое отвращение, но вкупе с Иваной вдруг полюбил.
Конечно, весь процесс узнавания был обманкой. Ньеман пытался одурачить себя: разыгрывал восторг, хотя давно знал Ивану – и ясно представлял, на что она способна. Оба хотели забыть первую встречу и начать с нуля.
– Где мой кофе? – спросил он, поворачивая ключ зажигания.
Она кивнула на стакан в держателе:
– Он вредит здоровью. Я взяла вам отвар.
Ньеман, сердито бурча, послал машину вперед. Ивана свернулась калачиком на сиденье и принялась за салат из киноа. Доев, она уперлась каблуками в приборную доску, отделанную ореховым деревом, и Ньеман с трудом удержался от замечания.
Никому другому он бы не спустил подобного кощунственного отношения к своему «вольво», но Ивана… Он уселся поудобнее, крепко сжал руль и нажал на педаль газа. Ему было хорошо. Он чувствовал себя счастливым и легким с этой молодой женщиной, которая в свои тридцать два все еще грызла ногти. Ньеману нравилось ее присутствие рядом и аромат, похожий скорее на запах рисового пудинга, чем на духи роковой красавицы.
Никто не понял Ньемана, когда он выбрал в помощницы лейтенанта Ивану Богданович. Да, у нее есть все надлежащие качества, но она… женщина! А Ньеман – старый мачо, женоненавистник «на внешнем контуре», фаллократ «в самой середке». По его мнению, легавый = мужчина, все остальное – чушь собачья!
Ньемана забавляла подобная версия собственной репутации, не имеющая ничего общего с действительностью. Его отношение к женщинам было гораздо сложнее. Он никогда не был женат, но речь не шла ни о презрении, ни о равнодушии. Скорее об уважении пополам с опаской.
С
– Нам сюда? – спросил Ньеман, увидев указатель на Фрайбург.
– Угу… – Ивана кивнула, доклевывая еду, как голодная птичка.
Он вдавил педаль газа и спросил:
– Ну так что там случилось?
3
– Если верить «Форбсу», семья Гейерсберг владеет двадцатым по размеру состоянием в Германии, приблизительно десятком миллиардов долларов. Эти аристократы, уроженцы земли Баден-Вюртемберг, зарабатывают деньги автомобилестроением [5] . С промышленной группой VG сотрудничают все немецкие конструкторы.
5
Столица земли Баден-Вюртемберг Штутгарт сохранила свой статус центра автомобилестроения не только Германии, но и всей Европы. Здесь находятся штаб-квартиры и заводы крупнейших автомобильных концернов мира «Даймлер» (марки автомобилей «мерседес-бенц» и «смарт»), «Порше», а также всемирно известных поставщиков автозапчастей «Бош» и «Мале».
– Кто умер?
Сколь бы невероятным ни показался этот вопрос стороннему наблюдателю, Ньеман задал его, потому что не успел заглянуть в досье.
– Юрген, – сообщила Ивана. – Он и его сестра Лаура – главные наследники. Ему было тридцать четыре года. Тело было найдено в прошлое воскресенье в лесу Трусайма, в Эльзасе.
– Почему там?
Белочка доела, сунула пустой контейнер в мешок и схватила свой айпад.
– Раз или два в год Гейерсберги приглашают сливки местной аристократии и основных профессиональных партнеров на большую псовую охоту. В субботу все обедают в семейном охотничьем павильоне. Готовятся. Ночуют на месте, а в воскресенье утром торжественно форсируют Рейн.
– А при чем тут Эльзас?
– А при том, что псовая охота запрещена в Германии с пятидесятых годов, – объяснила Ивана, листая айпад. – Во время охоты два французских гостя заблудились в лесу и наткнулись на… останки графа. Голова лежала в нескольких метрах от тела.
Ньеман на мгновение отвлекся от дороги, чтобы взглянуть на снимок. Малоаппетитное зрелище: позеленевшее тело лежит в грязи, черная шея зияет дырой, на теле – длинный вертикальный разрез.
– Судя по отчету патологоанатома, – прокомментировала Ивана, – внутренности жертвы убийца прихватил с собой.
Следующее изображение: голова на ковре из опавших листьев.
– Что у него во рту?
– Веточка дуба. Знак уважения со стороны убийцы.
Эта деталь кое-что напомнила Ньеману, но он обошелся без комментариев: не стоит откровенничать с заместительницей, особенно с такой, как Ивана. Пока…
– Другие увечья?
– Две раны, обе скорее странные. Убийца кастрировал жертву и сделал надрез вокруг сфинктера, как будто хотел вытащить гениталии через это отверстие.
– Их нашли?