Последняя осень. Стихотворения, письма, воспоминания современников
Шрифт:
С этой фотографией и ушел Николай Рубцов в армию. Остальные его фотографии присланы уже с Северного флота. На одной — снова стихи:
«Не стоит ни на грош Сия открытка… Все ж, Как память встреч случайных, Забытых нами встреч, На случай грусти тайной Сумей ее сберечь.История юношеского романа, который пережил Николай Рубцов в Приютине, обыкновенна, почти банальна.
— Как-то у нас ничего серьезного и не было… — рассказывает Таисия Александровна. — Почему-то
— А Рубцов приезжал к вам?
— Приезжал… Знаете, какой он потом пьяница был? Он в таком виде приезжал, что мы даже перепугались все. Весна была, а он в рваных валенках, из кармана бутылка торчит. И говорит моему мужу: выйди, мне надо поговорить с ней. А я говорю: нет! Чего нам с тобой разговаривать? Николай тогда посмотрел на мужа и пальцем погрозил: смотри, если только ее обидишь, из-под земли достану.
Я пишу это и смотрю на подаренную Таисии Александровне фотографию молодого Рубцова.
В «москвичке» с белым воротником, перепоясанный ремнем с неуклюжей, бросающейся в глаза пряжкой, девятнадцатилетний Рубцов крутит в руках травинку и смотрит прямо в объектив фотоаппарата. Через несколько дней ему идти в армию. Но это не пугает его. Растерянности нет в его взгляде. Здесь, в Приютине, его будут ждать родные, друзья, любимая девушка.
И не случайно, что на побывку в пятьдесят седьмом году Рубцов едет сюда, как некогда ездил на каникулы из Тотьмы в Николу…
Соловьи, соловьи заливались, а ты Заливалась слезами в ту ночь; Закатился закат — закричал паровоз, Это он на меня закричал!.. . . . . . . . . . Да, я знаю, у многих проходит любовь, Все проходит, проходит и жизнь, Но не думал тогда и подумать не мог, Что и наша любовь позади. А когда, отслужив, воротился домой, Безнадежно себя ощутил Человеком, которого смыло за борт: «Знаешь, Тайка встречалась с другим!»Разумеется, в лирическом стихотворении свои законы отражения действительности. Поэт изменяет, деформирует на свой лад реальные события, как того требует драматургия стиха, но живая, нестихающая боль оживает в душе, и, сминая весь напевно-лирический настрой, врывается криком: «Знаешь, Тайка встречалась с другим!»
Кто знает, любила ли тогда Тая Рубцова. Она и сама сейчас не помнит этого, потому что молодого Рубцова заслонил страшный, пьяный Рубцов, который вломился в ее квартиру уже в шестьдесят пятом году.
Скорее всего, любила… И, изменив, боялась. Этот страх Таисия Александровна помнит и сейчас: «С армии-то когда пришел Рубцов, дак он идет по дороге с чемоданом, а я убежала из дома — спряталась».
И может быть, все и было, как в стихах Рубцова:
Закатился закат. Задремало село. Ты пришла и сказала: «Прости». Но простить я не мог, потому что всегда Слишком сильно я верил тебе! Ты сказала еще. — Посмотри на меня! Посмотри — мол, и мне нелегко. Я ответил, что лучше на звезды смотреть, Надоело смотреть на тебя! Соловьи, соловьи заливались, а ты Все твердила, что любишь меня. И, угрюмо смеясь, я не верил тебе. Так у многих проходит любовь… В трудный час, когда ветер полощет зарю В темных струях нагретых озер, Птичьи гнезда ищу, раздвигая ивняк, Сам не знаю, зачем их ищу. Это правда иль нет, соловьи, соловьи, Это правда иль нет, тополя, Что любовь не вернуть, как нельзя отыскать Отвихрившийся след корабля?Эти риторические, обращенные к соловьям и тополям вопросы совсем не так уж и риторичны для Рубцова, который ощущает себя «человеком, которого смыло за борт».
Я так подробно останавливаюсь на истории первой любви Рубцова, потому что она многое проявила в его характере. Детдомовское детство было тяжело еще и тем, что даже элементарного представления об азбуке человеческих отношений, выходя в самостоятельную жизнь, Рубцов не получил. Для молодого Рубцова характерно суровое неприятие даже малейших компромиссов, полное отсутствие умения подлаживаться под характер другого человека. Разумеется, качества, может быть, и не самые плохие, но доставляющие обладателю их массу хлопот. Тем более такому ласковому, влюбчивому человеку, каким был Рубцов.
Бушующая в душе любовь не способна смягчить его. Наоборот, Рубцов словно бы упивается своей горечью.
Стихотворение «Соловьи» написано в 1962 году, когда время все-таки смягчило боль разрыва, а в пятьдесят седьмом свой гнев Рубцов выплеснул в есенинском дольнике. Над стихами стоит посвящение — «Т.С.» — Таисии Александровне, носившей в девичестве фамилию Смирнова.
Хочешь, стих сочиню сейчас? Не жаль, что уйдешь в обиде… Много видел бесстыжих глаз, А вот таких не видел! Душа у тебя — я знаю теперь — Пуста и темна, как сени… «Много в жизни смешных потерь», — Верно сказал Есенин [24] .24
Стихотворение цитируется по книге В. Кожинова «Николай Рубцов», серия «Писатели Советской России». М., 1976. С. 47.
Не лучший, конечно, избрал путь Николай Рубцов, чтобы вернуть расположение возлюбленной… Как, впрочем, и когда, не надеясь ни на что — и все-таки надеясь! — пришел в ее дом в шестьдесят пятом в рваных валенках, с поллитровкой, торчащей из кармана.
— Я чего-то раньше и вообще не замечала, чтобы кто-то особенно пил тогда, — рассеянно, словно и позабыв, что разговаривает с нами, произнесла Таисия Александровна. — А про Рубцова все считали, что он детдомовский, что он и не пьяница совсем… И вот явился в таком виде. Весна. Сыро. А он в валенках без галош. Весь мокрый. Бутылка в кармане. Я потом об этой встрече его родственнице рассказала, которая на Котовом поле живет. А она говорит: никогда не поверю. Он, знаешь, как ходит. С тростью, в шляпе, разодет весь. Ну, не знаю, говорю, я его таким никогда не видела… А он что? Правда, с тростью ходил? В шляпе?
Нет… Насчет трости я ничего не слышал. Николай Михайлович Рубцов вообще очень мало заботился о своей одежде. Это уже бронзового приодели его, обули в красивые туфли, накинули на плечи элегантное пальто… А в жизни все было не так красиво, не так изящно…
Хотя шляпа была. Шляпу носил. Про эту шляпу можно даже прочитать в воспоминаниях Владимира Степанова, который познакомился с Рубцовым летом 1967 года. Вместе с ребятами из «Вологодского комсомольца» он отправился пообедать в ресторан «Чайка». И все время с удивлением поглядывал на Рубцова, «который и в ресторане не снимал с головы помятую соломенную шляпу. Но и шляпа не скрывала, что голова пострижена наголо». Заметив удивление Степанова, Рубцов, смущаясь, рассказал, что накануне его обокрали и — Рубцов тогда с чемоданчиком ходил по городу, перенося свое добро на другую квартиру, — когда он обнаружил пропажу и бросился догонять вора, на бегу врезался в милиционеров, а те, не долго думая, взяли его под руки и отвели в отделение. В общем, повторилась почти та же история, о которой рассказал Н. В. Беляков. Разница состояла только в том, что теперь Рубцов был трезвым и без денег. Тем не менее исход был столь же печальным. «Пока ждали начальство, пока где-то разбирались в документах, поэта остригли. А через несколько минут, видя, что он не пьян, не буянит, и сообразив, что он ничего не совершил, отпустили».