Последняя пастораль
Шрифт:
И тут же, не успел я оглянуться, они уже за шалашом, и завтрак им не нужен — нырнули и исчезли. Только Ее костюм миротворчески голубеет на крыше.
Ну что, будешь наблюдать дальше? И ты себя не презираешь?..
Кто-то есть, есть за всем за этим! Большой, видимо, юморист этот ваш Великий Драматург, вон какие ходы и мизансцены! Да нет, не смешно, маэстро, скорее пошловато! Никто тебе этого не говорил? Так я скажу. Неплохо, однако, устроился: Сам — автор, Сам — режиссер, Сам — цензор. Что ни создал — Сам же себя и похвалил: «…и увидел, что это хорошо!» А если со стороны, то куда уж пошлее! И этот шалашик, и воровски заползающие в него
Ну а если бы я — по праву теряющего — взял да и поселил их здесь, а сам внизу (чтобы хотя бы не видеть их ежеминутно и не унижать себя в собственных глазах до такой степени)? Сильно проиграл бы в замысле Великий Драматург: не было бы той пикантности? А ему, судя по всему, небезразличен зрительский интерес. Хотя и зритель-то единственный, он Сам. Неужели не опротивело еще?
Зато психолог он что надо. Поэтому и нашу психологию наперед знал. Как умело внедрял в Нее тревогу: нет, мол, вас и ничего нет, вы всего лишь фантазия, мираж! Чтобы к Третьему подтолкнуть: падая в пустоту, будешь хвататься за все, что под руку попадет! Вдруг Третий — сама реальность? И то, что Она к нему испытывает (будто бы испытывает), — настоящее, правда! А то, что у нас было?..
Боль — лучший критерий, что есть реальность, что есть правда. Тут уж точно никакого обмана. Мираж не испытывает такой боли, какую вот сейчас испытываю я.
Но мне кое-что оставлено от нашего прошлого: мы время от времени встречаемся у водопада. Прямо по той давней, мне известной истории, когда бывшие муж и жена тайком от нового мужа ездили на курорт. Правда, наши встречи если для кого и обидны, то опять-таки лишь для меня, потому что… Ну ладно, ладно, не притворяйся: ты ведь счастлив, что хотя бы такие встречи возможны. Вот и такое бывает счастье! Интересно, и сегодня разговор у нас будет о том же? Что, что скажет Она, что я Ей отвечу?.. Зачем мне эти свидания, можно и не спрашивать, а вот Ей? Зачем они Ей? Молодожены еще в шалаше, а я уже готовлю, проговариваю наш с Ней разговор, и хорошо, что Она его не слышит и не услышит. Потому что, когда вижу Ее, когда Она снова рядом, я делаюсь другим, ну и разговор, конечно, получается совсем не запланированный.
Обычно делаем вид, что встретились случайно. Вот и сегодня. Увидел, что Она направилась по тропинке вверх одна, и бросился, чтобы добежать первому. На площадке перед водопадом заметался, не зная, куда девать себя от волнения. Она случайно пришла, а я случайно тут оказался — вот моюсь, ну а что так стучит, кровь во мне или падающая вода, я сам не различаю. Взглянул на мертвую дверь в скале и подумал, что водопад там слышен — был слышен — девочке, мечтающей о том, как она выйдет и увидит вот эту радугу, стягивающую мир в какой-то праздничный подарок, вдохнет эти прохладные, чистые брызги. Каким счастьем это может быть, могло быть, было, совсем недавно было!..
Радуга, когда смотришь на мир из водопада, не одна, их десятки — прямо карусель радужная, разбрызганное солнце. Сквозь него вижу, как появилась на площадке Она, оглядывается, кого-то нетерпеливо ищет глазами. Выдала себя, выдала, что специально сюда приходит, что Ей необходимо это — увидеть меня. Я вырвался из-под водопада, окликнул.
Вся прямо-таки светится счастьем. При первой нашей встрече здесь я от неожиданности почти принял это на свой счет. Не сразу и сообразил что к чему. Теперь уже понимаю, и как мне ни горько, но все
Да, не я, не сам я причина того, что с такой радостью смотрит на меня эта Женщина, не потому счастлива, что видит меня. А потому, что может рассказать, есть кому рассказать. Ей невмоготу, так хочется, так надо, прямо-таки детское нетерпение: рассказать, какое это счастье — так любить, как Она любит. И вообще — любовь. Извечная убежденность любящего, что ни у кого и никогда такого не было. Ну а я, я «старше», я «мудрый», я «добрый» (все эти похвалы мне были подарены) и я должен «понять». Ну а что мне в жизни так не повезло, мне и всем тем миллиардам «моих женщин» («Твоих шлюх!»), которые, конечно же, понятия не имели, что значит любить, — что ж, не Ее тут вина!
— Ну, как твой Дельтаплан? Усыпила младенца? — спрашиваю весело. Что ж, примем все, как Ей видится: я — мудрый старец, они — счастливые дети.
— Да, спит. Смешной такой.
— Я и не подозревал, что в тебе прячется такая послушница.
— Не послушница — раба! Даже не понимала, какое это счастье — не иметь своей воли, во всем зависеть от чьего-то взгляда, интонации и мучительно и… даже не знаю, какое слово тут. Наверно, такой рабой своего ребенка бывает мать.
Все понятно и совсем не ново. Но как Она ухитряется видеть таким, каким стала его видеть, этого веселого солдафона?
— Не обижайся, — Ей надо говорить, говорить, для этого и прибегает, — и я все равно тебе благодарна, все равно!
Нет, сегодня уже смотрит по-другому. Вопросительно и с плохо скрываемой тревогой. Что-то замечает, видимо, опасное для них обоих. Не в разведку ли бегает? Но и не говорить о своем счастье — это выше Ее сил. На мой жалкий намек, что ведь и у нас было «что-то».
— Нет, это совсем, совсем не то! Ну как ты не поймешь? — Даже сердится, как ребенок, которого нарочно не хотят понять. И мне как тупице, которому понять и не дано — Меня нет! Просто нет! Есть лишь мы!
Вот те и на! Прежде именно это и мучило: что Ее нет, что все это не Она. Теперь «нет» — уже счастье. Но, конечно, Она о другом. В том-то и дело, что я понимаю Ее и понимаю, что с Ней случилось, что происходит, а потому и не хочу согласиться окончательно, что это так, именно так.
— Мне ничего больше в мире не надо! Нет, я понимаю, и наши неродившиеся дети, и все, о чем ты мне всегда говорил, что для тебя так важно и вообще… — все это я понимаю. Но на самом деле у меня все это уже есть — вот что такое любить!
Закончила поучающе и прямо-таки с уморительной категоричностью. Любовь бывает разная и у всех по-разному, но ее неотъемлемый признак — именно категоричность. И самая категоричная — первая любовь. Неужто и этого утешения для меня не существует, что Она просто снова полюбила? Не впервые, а снова.
— Ну что в нем такого? Нет, не думай, что я ревную. Хочу понять. Он что, такой…?
Она весело, прямо-таки радостно махнула рукой и засмеялась.
— Нет-нет, постой… — Я что-то уловил и не хочу это терять.