Последняя планета
Шрифт:
А на «Ионе»… Как постоянно сокрушалась Настоятельница, там все было в полном беспорядке. Таранцы вообще не занимались наведением порядка, не то, чтобы три раза в день, как здесь.
Фактически, чем больше беспорядка, тем лучше; если есть беспорядок, значит, идет работа.
Или, например, если немного лень работать, стоит создать видимость беспорядка, чтобы твои товарищи по путешествию думали, что ты занят сверх меры.
Справедливости ради необходимо сказать, что с обслуживанием техники, на которой Симус работал, он справлялся очень квалифицированно.
И,
Любую сломанную машину, даже если она была просто резервной и никогда бы не пригодилась во время путешествия, таранцы воспринимали как личное оскорбление, как вызов его или ее чести и достоинству.
Он подвел итог увиденному для себя самого и для любого, кто слушал его на «Ионе».
С учетом избытка штатов и наличия поломанной аппаратуры, возможно, они располагают достаточными ресурсами, чтобы позволить себе и то, и другое.
— Вы извлекли что-нибудь полезное из экскурсии? — допытывалась Самарита позже, когда нашла его уставшим и почти заснувшим на койке.
— Безусловно, — отозвался он. — Можно один вопрос? Каково назначение металла, я назвал бы его серебром, который многие из вас носят вокруг шеи?
— Это? — она застенчиво дотронулась до своей шеи. — Это наши брачные обручи. В тот день, когда мой мужчина — Музыкальный Директор — и я формально поженились, он надел мне на шею это звено. А я надела ему точно такое же. Это символизирует, — она мгновение колебалась, — цепь любви, которая будет вести нас по жизни. Разве у вас нет подобного обычая?
— Мы используем кольца, вкладывая тот же смысл.
— Интересно… Вы не носите такого кольца, поэт О’Нейл?
— Космический бродяга, вроде меня, где он найдет спутницу жизни? Да и какая женщина согласится разделить со мной семейную жизнь?
Его печаль была так искренна, что он сам почти поверил в то, что говорил.
— Удивительно и печально.
— Ужасно, я бы сказал.
— Теперь, что касается вашего пребывания у нас, — ее тон стал очень официальным. — Вы можете еще несколько часов отдохнуть. А на закате придти на жизненное пространство Музыкального Директора Орнигона и разделить с нами дом. Комитет принял решение, что он и я будем вашими хозяевами. Там мы будем отдыхать. Техник-студент Хорер, наш сын, может нас развлечь, кроме того, Секретарь и Руководитель, возможно, будут нас навещать. Кроме того, кто-нибудь из наших соседей по кварталу разделит с нами прием пищи. После этого будут состязания. Такая программа вас устроит?
Все это выглядело так, словно Потрадж выдавал программу.
— А если нет? — ответил он сухо и не слишком вежливо.
И снова он увидел немую мольбу в ее глазах, как тогда, на посадочной площадке. Она медленно отвела взгляд.
Похоже, я занимаю тебя не меньше, чем ты меня, — подумал О’Нейл.
Она была из тех женщин, которых хотелось обнять. Он представил, как бешено забьется ее сердце, когда его руки обовьют ее.
Сбавь
— Боюсь, поэт О’Нейл, что не совсем поняла вас, — медленно проговорила она. — Может быть, мы отложим намеченное?
О’Нейл заверил ее в том, что все запланированное доставит ему удовольствие.
Она оставила комнату — а, может быть, тюремную камеру? — в некотором недоумении от ответа таранца.
Почему симпатичная докторша говорила так официально? Может быть, такая манера типична для зилонгцев? Кажется, она верит в то, что он просто шатается по мирам, во всяком случае, она дала это понять.
«Директор Исследовательского Центра» и «Музыкальный Директор» по всей видимости, очень важные особы. Почему они должны развлекать и опекать бродяжку из космоса? А «Секретарь» и «Руководитель» тоже не рядовые, иначе зачем так торжественно докладывать о их визите? Почему такие персоны должны терять время с кем-то, не заслуживающим внимания?
У него впервые зародилось подозрение. Она что-то скрывает.
Он был удивлен тому, что в отдыхе должна принимать участие целая группа людей.
Остается надеяться на то, что все закончится благополучно.
4
О’Нейл влюбился в Лейтенанта Мариетту с первого взгляда.
Это было совсем не похоже на то расположение, которое он испытывал к остальным окружающим. Например, к Сэмми, нежной и кроткой, с которой хотелось пофлиртовать. Или к своим, на «Ионе». Даже его чувство к Тэсси не шло ни в какое сравнение с этим.
Мариетта была его судьбой, она предназначалась ему. Это была любовь на всю жизнь.
Чтобы понять это, ему потребовалось достаточно большое время — чуть больше полминуты.
Это заключение могло заметно повлиять на его миссию здесь, на Зилонге, если не произойдет ничего ужасного. Оно могло ускорить высадку «Ионы» на большом острове посреди реки, который присмотрел Потрадж. Мариетте придется оставить свое язычество. Сейчас для него все это ушло на второй план. Она была той самой Единственной Женщиной, в поисках которой он провел всю свою жизнь.
По крайней мере, последние шесть месяцев.
Начнем с того, что она отнеслась к Симу су пренебрежительно. Всем своим видом давая ему понять, что он заброшенный крикливый болтун, каприз природы, который способен ввести в заблуждение разве что старшее поколение зилонгцев, и что уж она-то с проницательностью своих девятнадцати лет видит его насквозь.
Никто не мог привлечь Симуса больше, чем женщина, не обращающая на него внимания.
Более того, она была ошеломляюще хороша собой — высокая, гибкая, стройная, с коротко подстриженными темными волосами, изящно очерченным овалом лица, выразительными губами, сверкающими глазами, изумительно стройными ногами, с прекрасной выправкой военного офицера — О моя дорогая Маржи, ты самая лучшая из всех. Трудно будет завоевать тебя, но это даже интереснее.