Последняя принцесса Нуменора
Шрифт:
— А это вообще едят? — осведомился Буги.
— Да, — поддержал его Шумми, — сами эльфы такое же едят? Или вы заказали специальный завтрак для хоббитов?
— Еда эльфов, быть может, не совсем привлекательна на вид, — поучал Юниэр, — но исключительно питательна, иногда бывает достаточно поесть раз в неделю.
— Я верю, — согласился Буги, — даже одного раза в месяц достаточно. И всякий раз, как вспомнишь о сих странных яствах, берешь лук, стрелы и — на охоту за дичью…
Мириэль прыснула:
— Да вы попробуйте,
— Простите, юная леди, но я есть не буду, пока мне не разъяснят, как и из чего это приготовлено.
— Какой ты нудный, Буги! — воскликнул Юниэр. — Это называется путлиба, а это — гулиба и окмо-тока, ешь давай!
— Путлиба, гулиба и окмо-тока? — повторил Буги, как заклинание.
Пум Сундук был очень голоден. С пяти утра у него не было ни крошки во рту, а он был не из тех, кто способен долго терпеть голод.
— Препираетесь, препираетесь! Утомили, — сказал он, решительно размазал гулибу по путлибе и начал есть. Едва он вкусил эльфийской пищи, как на лице у него появилось выражение приятного удивления.
— Очень даже вкусно! — воскликнул он. Остальные хоббиты осторожно последовали его примеру. Когда тарелки опустели, Мириэль принесла чашечки с десертом.
— Это уже всем знакомо: клубника со сливками.
После первой же ложки Шумми Сосна задумался и решительно отодвинул десерт в сторону.
— Не могу я есть клубнику со сливками, когда из моей деревни хоббиты пропадают.
— Где находится ваша деревня? — спросил Юниэр.
— Не очень далеко, — ответил Пум, — Шумми до моей таверны за шесть дней добрался.
— Когда я уходил, то всем строго наказал из нор не вылезать, перебиваться запасами, пока мы не вернемся. Но у этого хоббитоглота есть какой-то порошок пахучий, он его насыпает, и хоббит становится вялый, как тюком пристукнутый, сам выходит из норы и пропадает. Раньше хоббитоглот только тех хоббитов ловил, которые в лес ходили, в деревню не совался. Но боюсь, если никто в лес не ходит, то он за добычей и в деревню придет. Надо бы поторопиться.
— Хорошо, — согласился Юниэр, — сегодня же и отправимся. Закажем путлиб в дорогу и вперед.
Юниэр и Мириэль распрощались с Гил-Гэладом.
— Спасибо за долгий приют и понимание. Но в такое время нельзя сидеть на месте. Должны и мы принять участие в борьбе с нашим общим врагом. Сначала мы хоббитам поможем, а потом возьмемся за задачи посерьезнее, — сказал Юниэр.
— Ступайте, — согласился Гил-Гэлад, — но будьте осторожны: походы по Средиземью — это не прогулки по парку. Сейчас развелось столько всякой нечисти, кого угодно можно встретить. Впрочем, ты все это знаешь. Помни только, что рисковать особенно не стоит, ты теперь не один. Может Мириэль лучше остаться в Линдоне?
— Нет, — живо возразила Мириэль, — я с ним иду.
— Ну что ж. Тогда храни вас Илуватар.
Свидание с Гил-Гэладом было кратким, так как ему еще предстояло решить, как вызволить из Мордора пленных эльфов. Пума доставили морем до дельты Барандуина, откуда он отправился в Пеларгир приглядывать за «Большой Пирушкой», а отряд спасения, состоящий из четырех добровольцев: Юниэра, Мириэль, Шумми Сосны и Буги Нытика, отправился вверх по реке Барандуин. Двигаться по реке на лодке легче, чем идти по берегу пешком, и друзья решили пользоваться речным путем, пока позволял маршрут.
Путешествие выдалось довольно приятным, если конечно не брать во внимание постоянные склоки между двумя хоббитами. Шумми Сосна терпеть не мог Буги за то, что тот постоянно его разыгрывал, а Буги тем больше нравилось изводить Шумми, чем горячее он реагировал.
Но Юниэр и Мириэль не обращали внимания на их ссоры и недовольство друг другом. Мириэль впервые участвовала в походе по Большой земле. Она испытывала чувство беспричинной радости и предвкушала необыкновенные приключения. Кроме того, этот поход был как свежий ветер для их чувства, их постоянно влекло друг к другу.
— Жалеешь, наверное, что не осталась в Линдоне? — дразнил ее Юниэр. Глядя, как они оба сверкают от счастья, Буги пожимал плечами:
— Не понимаю, они что, медовый месяц справляют или серьезным делом занимаются?
Вечерами, перед тем, как все засыпали, Мириэль пела для них нуменорские песни — легенды о днях давно ушедших. Эти песни очаровывали Шумми. Он не мог уснуть, думая ночи напролет о великих героях прошлого, о тех красивых вещах, созданных людьми и эльфами, о которых он узнавал впервые, о том, каким прекрасным и добрым мог быть мир. Но эта бессонница не утомляла его нисколько. Напротив, он чувствовал прилив сил.
Всего два дня пути оставалось теперь до Грибного Рая, и путники шли лесом. До сих пор им не встретилась ни одна живая душа, добрая или злая. Лес был сырой, с множеством ручьев и болот.
— Я уже не жалуюсь, — бормотал Буги, — что промочил ноги, потому что это случилось раньше в лодке.
— Где ты прожужжал мне об этом все уши, — буркнул Шумми, — научись летать, если такой чувствительный.
— От тебя, Шумми, только гадость услышать можно.
— Ой замолчи, я с тобой больше не разговариваю.
Тут до путников донесся стон, а потом ругательства.
— Тсс, — сказал Юниэр, — нам следует быть осторожнее.
— Почему? — спросил Буги, внимательно вглядевшись в даль. — Это всего лишь какой-то гном вон под тем кустом орет. Его болото засасывает.
— Правда! — воскликнул Юниэр. — Надо же скорее помочь!
— К чему? — возразил Буги. — Может это скверный гном.
— Обычно гномы очень даже ничего. И не будь таким равнодушным, Буги.
С этими словами Юниэр схватил корягу покрепче и поспешил к страдальцу. Совместными усилиями с обеих сторон неосторожного гнома удалось вытащить на твердую землю.