Последняя республика-2(Главы 27,28)

Последняя республика-2(Главы 27,28)

Глава 27. НО Я И МОИ ЛЮДИ.

Сталинский период – один из самых интересных в истории человечества. А точное и полное научное описание его практически невозможно. Документы тех времен уничтожены или сфальсифицированы. Многое важное делалось вообще без документов. То немногое, что сохранилось, недоступно ученым и писателям. Воспоминания, которые пишутся сейчас, есть фальсификация прошлого задним числом.

А. Зиновьев. Нашей юности полет. Лозанна. 1983. стр. 79.

1.

Хорошо живется придворным кремлевским историкам, которые пишут о Второй

мировой войне. Они имеют доступ ко всем сокровищам российских архивов, потому для них не представляет никакого труда подтвердить и научно обосновать свои гипотезы и теории.

А все их теории стоят на семи китах:

1. Советский Союз к войне с Германией был совершенно не готов.

2. Сталин страшно боялся войны.

3. Начало войны Сталину представлялось как нападение Германии на Советский Союз и никак иначе.

4. Сталин ничего плохого против Европы не замышлял, по крайней мере – в 1941 году.

5. Главная забота Сталина: как бы не дать Гитлеру повода, как бы выиграть время и оттянуть германское вторжение хотя бы до следующего года.

6. Разведка докладывала Сталину о подготовке германского вторжения, но он не верил, ибо боялся смотреть правде в глаза.

7. Сталин окружил себя лизоблюдами, которые докладывали только то, что вождь хотел слышать. А слышать он хотел только усыпляющие новости.

Как все это доказать?

Очень просто, – опираясь на документы. Придворные историки извлекают бумаги из архивов и выставляют на всеобщее обозрение: вот! Любуйтесь!

А документ – это гранитная скала. Против листочка, извлеченного из кремлевского хранилища, бессильны любые доводы. Тут на мачту ледокола надо поднимать белый флаг, признавать себя побежденным и сдаваться на милость победителей.

Практически одновременно с выходом «Ледокола» официальными советскими историками был найден документ величайшей важности. На одной странице, в семи предложениях, заключены доказательства всех семи постулатов, на которых нерушимым монолитом стоит вся история советско-германской войны.

Документ сей – донос, точнее – жалоба, Берии Сталину:

«21 июня 1941 года…

Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине, который по-прежнему бомбардирует меня дезинформацией о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это «нападение» начнется завтра… То же радировал и генерал-майор В.И. Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, ссылаясь на свою берлинскую агентуру. Он нагло требует, чтобы мы снабдили этих врунов рацией…

Начальник разведуправления, где еще недавно действовала банда Берзина, генерал-лейтенант Голиков жалуется на посла и на своего подполковника Новобранца, который тоже врет, будто Гитлер сосредоточил 170 дивизий против нас на нашей западной границе…

Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним ваше мудрое предначертание: в 1941 году Гитлер на нас не нападет!»

Этот листок – настоящая находка для серьезных историков. Из этого доноса однозначно следует, что Берия – льстец и дурак.

Еще более глупым в свете данного документа выглядит Сталин. Он «мудро предначертал» действия Гитлера минимум

на год вперед. Он окружил себя холуями, кретинами и лизоблюдами, и вот один из них, усердно повторяет и усиливает сталинский бред.

И когда? 21 июня!

То-то на завтра денек им выпал!

Эту жалобу Берии неоднократно цитировали советник Президента России генерал-полковник Волкогонов, глава Союза писателей СССР Карпов, генерал армии Гареев и другие официальные лица. Документ этот попал в научный оборот и быстро пересек государственные границы Советского Союза. Его обильно цитируют в научных изысканиях и публикациях. Некий аноним, который спрятался под именем Виктор Суровов, тоже не преминул сей документ предъявить публике, как доказательство полной несостоятельности сталинского руководства, как свидетельство животного страха Сталина перед лицом неизбежного вражеского вторжения.

А меня терзает удивление: отчего столь ответственные лица никакой фальши в данном «документе» не усмотрели?

2.

Прочитаем содержимое бериевского доноса еще раз и зададим вопрос: на каких олухов сия писанина рассчитана?

Ведь картина вырисовывается удивительная.

Берия в своей записке поднимает вопрос величайшей государственной важности: когда Гитлер намерен нападать на Советский Союз, в 1941 году или позже? Берия не согласен с докладами аналитика Разведывательного управления Генерального штаба, а также с докладами посла и военного атташе в Берлине. И это не важно. Важно другое: в записке содержится мнение самого Берии на данный вопрос. А ведь он – кандидат в члены Политбюро, заместитель председателя СНК, т.е. главы правительства, Нарком внутренних дел, генеральный комиссар государственной безопасности. А кроме его собственного мнения в записке содержится мнение самого Сталина на эту проблему.

Важность вот в чем. Допустим, Гитлер в 1941 году нападать не собирался, но если вдруг он узнает, что и Сталин полностью расслабился и нападения не ждет, то Гитлер мог и передумать. Такая записка, попади она в руки германской разведки, была бы документом запредельной значимости.

Или, допустим, Гитлер подготовился к нападению, но не знает, решится на последний шаг или нет. В политических раскладах самое ужасное – неопределенность: ждет Сталин удара или нет? Предельно важно эту смутность рассеять. Надо знать, что думает противник, во что верит, на что рассчитывает. Проникнуть в планы противника, союзника, партнера, это в прямом смысле – заглянуть в его карты и на основе этого строить и корректировать свои замыслы и планы.

Берия в своей записке полностью раскрыл сталинские карты: Сталин в нападение не верит! Если Гитлеру такая записка как-то попадет, то…

Так вот: первая странность заключается в том, что на записке такой важности нет никакого грифа секретности. Написал Берия на листочке и отдал Сталину. Потом листок попал в архив, где и был найден через полвека после войны.

Вот вам повод удивиться: неужели нарком НКВД, генеральный комиссар государственной безопасности, главный хранитель всех важнейших государственных секретов и тайн, так халатно относится к их сбережению? И как, хотел бы я знать, товарищ Сталин реагировал на столь вопиющее разгильдяйство?