Последняя республика-2(Главы 27,28)
Шрифт:
Официальные дипломатические представительства Советского Союза за рубежом прямо и непосредственно подчинялись первому заместителю Председателя СНК, Народному комиссару иностранных дел товарищу Молотову Вячеславу Михайловичу. Только ему они слали свои донесения. А Народному комиссару внутренних дел товарищу Берия Лаврентию Павловичу они не подчинялись. Потому послы «бомбардировать дезинформацией» чужое ведомство не могли и не имели права.
И уж если послу в Берлине возгорелось совершенно секретную внутриведомственную информацию сливать кому-то на сторону, то хоть бы слал ее в НКГБ товарищу Меркулову, ибо Первое главное управление НКГБ в то время занималось
В июне 1941 года, впрочем, как до войны и в ходе нее, Молотов в Советском Союзе был вторым после Сталина человеком. Он имел гораздо больший политический вес, чем Берия. Самое важное из того, что дипломаты сообщали в Наркомат иностранных дел, Молотов лично докладывал Сталину. Но отнюдь не Берии.
Но допустим недопустимое: официальный дипломатический представитель Советского Союза в Берлине вдруг вздумал напрямую вступить в переписку с чужим ведомством, которому не подчинен, которому эта информации не нужна. Мало того, – он решил слать свои донесения тому, кто по своему положению был ниже, чем Молотов – прямой начальник всех дипломатов. И вот Берия разозленный настырностью официального советского представителя в Берлине обращается к Сталину с требованием дезинформатора из Берлина отозвать и примерно наказать.
Вопрос: неужели глупенький Берия не понимал, что его обращение к Сталину в конечном итоге это не жалоба на какого-то там посла в Берлине? Ведь это же удар в челюсть самому Молотову: ни черта он в своем хозяйстве порядка блюсти не способен!
Летом 1941 года Берия был всего лишь кандидатом в члены Политбюро. И на своем посту шефа НКВД еще и двух лет не просидел. А Молотов работал еще с Лениным. К 1941 году Молотов набрал такой вес, что мог открыто в присутствии посторонних ругаться со Сталиным, не опасаясь последствий. В той обстановке для Берии было в высшей степени неблагоразумно докладывать прямо Сталину о непорядке в ведомстве Молотова. Тем более – в письменном виде. Тем более – с чужих слов, самому не разобравшись. Вячеслав Михайлович мог расценить такие действия, как подкоп под свои личные позиции и ответить Лаврентию Павловичу сокрушительным ударом.
Смещать со своих постов подчиненных Молотова могли только два человека: Молотов и Сталин. И если бы у Лаврентия Павловича Берия возникли какие-то планы в отношении расстановки кадров в Наркомате иностранных дел, то единственно разумным решением было бы обратиться к Молотову и по-дружески предупредить о неблагополучии. Но вмешательство Берии в дела молотовской вотчины, прямое обращение Берии к Сталину по поводу состояния дел в Наркомате иностранных дел без предварительного согласования с Молотовым и через его голову, могло боком обойтись не только Берии, но и всей его команде.
* * *Еще древние римляне знали: Docendo discimus – уча, мы сами учимся.
Но справедливо и обратное: оглупляя народ, наши вожди глупеют сами. Они уже не способны даже фальшивку полноценную состряпать. «Записка Берии Сталину» – это только образец для примера. Такими «документами» придворные кремлевские историки заполонили научную литературу: рассчитано на дебилов, но дебилами и писано.
Глава 28. КОГО ЖЕ БЕРИЯ ТРЕБОВАЛ ОТОЗВАТЬ ИЗ БЕРЛИНА?
Доступ к секретным документам вновь закрылся, бесценные документы уходят на дно, многие исчезли
1.
Советский посол в Берлине, как выясняется, из «документа», гнал дезинформацию не только Берии в Наркомат внутренних дел, но еще и генерал-лейтенанту Ф.И. Голикову, начальнику Разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии, и так ему надоел, что тот решил жаловаться.
Допустим, что все именно так и было. Допустим, что посол в Берлине решил отчитываться за свою работу не только перед всемогущим полудержавным властелином Молотовым, но еще и перед Берией, а, кроме того – и перед Голиковым. Допустим, что Голиков выразил сомнение в достоверности получаемой от посла информации. Что же он должен был делать?
Во-первых, если действительно посол из Берлина слал свои донесения прямо в Разведывательное управление Генерального штаба, то следовало по тому же каналу ему и ответить: перестань, балбес, трезвонить, надоел! Ты нам не подчиняешься, а мы – тебе, не засоряй наши каналы и анналы своим мусором.
Но зачем жаловаться?
Во-вторых, если уж начальнику РУ ГШ и захотелось жаловаться на посла в Берлине, то следовало обращаться не в НКВД, а прямо по команде – к начальнику Генерального штаба, которому Голиков был подчинен прямо и непосредственно: товарищ генерал армии Жуков, передайте Наркому обороны Маршалу Советского Союза Тимошенко, что из ведомства товарища Молотова поступает подозрительная информация. С тухлятиной.
Но Голиков, минуя своих начальников Жукова и Тимошенко, почему-то обращается в НКВД, т.е. в чужое ведомство с жалобой на третье ведомство. Тот, кто допускал такие вольности, обходя своих прямых и непосредственных начальников, нарушал субординацию и вносил хаос в работу государственного аппарата. Такая самодеятельность не могла понравиться Сталину: генералы Генерального штаба РККА, забыв о своих начальниках, за разрешением пустяковых проблем обращаются прямо в НКВД. И могло у Сталина возникнуть сомнение: не слишком ли много «наш Лаврентий» себе позволяет? Не слишком ли обильный вес нагулял? И не пора ли его осадить?
Понимая аппаратную этику лучше нас, Лаврентий Павлович Берия, если бы такую невероятную жалобу и получил бы от шефа военной разведки, то вряд ли бы ринулся докладывать об этом Сталину. Ибо понимал, что ситуация может быть превратно истолкована хозяином Кремля.
2.
Что же получается, граждане?
Военный атташе обязан слать свои доклады в РУ ГШ, а он их шлет в НКВД.
Посол обязан слать свои послания только в Наркомат иностранных дел, а он их шлет в НКВД и в РУ ГШ.
Начальник РУ ГШ обязан снабжать своих подчиненных всем необходимым для их нелегальной деятельности, но этим почему-то занимается НКВД. Начальник РУ ГШ в случае возникновения проблем обязан обращаться к свои начальникам, но он опять же обращается с жалобами в НКВД. А ведь он не только на посла в Берлине жалуется.
Из «документа» следует, что в Разведывательном управлении Генерального штаба Красной Армии завелся некий неуправляемый подполковник Новобранец, который настойчиво предупреждает о неизбежном германском нападении, т.е., по мнению Берии, порет чепуху. Совершенно очевидно, что начальник Информационного отдела РУ ГШ генерал-майор С.Н. Дронов собственными силами был не способен справиться с подчиненным ему подполковником. И начальник Разведывательного управления генерал-лейтенант Ф.И. Голиков тоже ничего поделать с настырным подполковником не смог, потому решил сетовать на строптивого в вышестоящие инстанции…