Последняя ставка
Шрифт:
Уже через считаные минуты полдюжины мужчин осторожно несли Леона по коридору; Абрамс раскрывал перед ними двери и указывал нужное направление. Когда же они оказались в кухне, Абрамс наклонился было, чтобы поднять карту, лежавшую на полу рубашкой вверх.
– Нет, – прохрипел Леон. – Оставь ее здесь.
Абрамс вел машину быстро, но ухитрялся избегать крупных выбоин и не делал резких поворотов. Боль вернулась, и Леон, к своему стыду, не всегда мог удержаться от резких стонов. Ладони, которыми он придерживал растерзанный живот, стали скользкими от крови, и когда он заставил себя скосить глаза вниз, то руки, в мигающем свете многоцветных неоновых
Я потерял отнюдь не все, с лихорадочным жаром напомнил он себе. Сигел потерял все, а я – нет.
В 1939 году Леон сам увлекся рыбалкой. Безлунными ночами он ловил с оконечности пирса в Санта-Монике, ловил больших бесформенных ночных рыб-солнце и поедал их сырыми прямо там, на отбеленном солнцем и морем дощатом настиле. Растил невиданно большие странно ребристые тыквы и зажигал самые большие и яркие фонари из них на различных плотинах и водохранилищах в Лос-Анджелесе, и в округах Сан-Бернардино и Ориндж. И играл сотни частных партий в покер, заслужив репутацию раскованного, эксцентричного игрока. И чертил горы карт, графиков и диаграмм, отмечая на них новые точки, на основе как данных из множества газет со всего мира, которые читал ежедневно, так и наблюдений за погодой. И, как и Сигел, он начал обзаводиться друзьями в среде богатых аристократов из Беверли-Хиллз. Ведь Плутон еще и бог богатства, говорил он себе.
И очень скоро Леон смог увидеть первые результаты: позиции Сигела начали шататься. Его дважды арестовывали в связи с убийством нью-йоркского громилы Гарри Гринбаума, а в апреле 1941 года арестовали за то, что он предоставил укрытие гангстеру Льюису «Лепке» Бухальтеру.
Сигелу удалось опровергнуть оба обвинения, но он мог бы сказать, что, как шахматный король, находится под атакой.
Но Леон не успел набрать достаточно сил для того, чтобы свалить соперника – бомбардировка Пёрл-Харбора японцами втянула Соединенные Штаты во Вторую мировую войну, и хрупкие закономерности и абстрактные фигуры, которые Леон извлекал из своих графиков, оказались погребенными под целенаправленным переустройством промышленности, общества и экономики на военный режим. Его закономерности были чем-то вроде призрачных голосов статического электричества, которые исчезают, как только приемник настроится на сильный сигнал; отдельные факторы, в частности погода, продолжали демонстрировать тонкую спонтанную хаотичность, которая была ему необходима, но целых четыре года он работал лишь на то, чтобы удержать за собой место в игре, как игрок в покер набирает одну «руку» за другой и надеется, что анте не сожрут все деньги, имеющиеся в его распоряжении.
Потом президент Трумэн в 1945 году съездил в Потсдам – и на обратном пути, как заведенный, дни и ночи, всю неделю, играл в покер с репортерами, – и ко времени возвращения в Вашингтон Трумэн принял решение сбросить на Японию атомную бомбу. Самолет-разведчик, проложивший путь «Эноле Гей», на борту которого находилась бомба, назывался «Стрит флеш».
Когда война закончилась, Лео получил возможность возобновить свое наступление.
И в 1946 году Сигел, вновь оказавшийся в положении преследуемого фигурами противника шахматного короля, осознал, что на него ведется атака, и сделал рокировку.
Большинство народу, связанного с игорным бизнесом, решило, что Багси сошел с ума, когда он затеял строительство фешенебельного отеля и казино в пустыне в семи милях южнее Лас-Вегаса – но Леон, к своей тревоге, увидел за этим замком серьезную цель.
Азартные игры легализовали в Неваде еще в 1931 году, одновременно с началом строительства плотины Гувера; к 1935 году плотину достроили, и позади нее, в глубокой долине, разлилось водохранилище Мид, крупнейший в мире рукотворный водоем. Уровень воды поднимался и опускался по графику, отражавшему поступление воды с верховьев реки и расход в нижнем течении. «Фламинго», как назвал Сигел свой отель, представлял собой замок в пустыне, неподалеку от которого имелись неиссякаемые запасы укрощенной воды.
И еще, «Фламинго» получился до безумия роскошным, с привезенными издалека пальмами, толстыми мраморными стенами, панелями из драгоценного дерева, гигантским бассейном и отдельным канализационным трубопроводом для каждого из девяноста двух номеров – но Леон понимал, что это тотем основателя, и потому отель должен быть столь же безупречен, как и его основатель.
Леон наконец-то понял, зачем Сигел украл карту «Башня» – эта карта, подразумевавшая Вавилонскую башню, символизировала глупо горделивые стремления, но при этом служила не только предупреждением против курса, ведущего к более чем вероятному банкротству, но одновременно указывала на него. А если ее перевернуть, положить вверх ногами, смысл менялся; обреченность несколько отодвигалась.
В перевернутом виде эта карта могла позволить Королю построить устрашающий замок и содержать его.
И чтобы окончательно закрепить свое отождествление со зданием, а также зацепить свой статус современного воплощения Диониса, Таммуза, Аттиса, Осириса, Короля-рыбака и всех остальных богов и царей, умиравших зимой и возрождавшихся весной, Сигел открыл отель на следующий день после Рождества. Он закрылся – «умер» – через две недели и вновь открылся 27 марта.
Все эти даты были весьма близки к Рождеству, Великой пятнице и Пасхе.
Когда открыли заднюю дверь кузова-универсала, потное лицо Леона освежил воздух, пахнувший полынью.
– Так, теперь осторожненько. У него огнестрельное ранение, и он потерял много крови. Гильен, залезай на заднее сиденье и подталкивай его, а мы будем вынимать.
Врачи в белых халатах уже суетились вокруг каталки, на которую его положили, но Леон, прежде чем его увезли в распахнутую дверь приемного покоя, поднял руку и схватил Абрамса за рукав.
– Не знаешь, Скотти уже нашли? – Где бы мальчик ни находился, он был физически открыт, хотя и не ощущался.
– Вроде нет, Джордж, – нервно отозвался Абрамс, – впрочем, точно не знаю, я ведь ушел из дома сразу после твоего звонка.
– Выясни, – сказал Леон уже после того, как один из медиков освободил из его пальцев рукав помощника и покатил каталку к дверям, – и дай мне знать! Отыщи его!
Чтобы я тоже мог пойти и совершить служение, с горечью добавил он про себя.
Юго-западнее города на 91-м шоссе грузовик с лодкой на прицепе, ровно рокоча, неспешно катил через пустыню в сторону далекого Лос-Анджелеса; в свете полной луны лучи его фар казались ненужными.
Глава 3
Доброй ночи. Спите спокойно…
Месяцем позже Леон сидел на пассажирском кресле автомобиля Абрамса, и они ехали – на сей раз гораздо медленнее – по залитым солнцем улицам, удаляясь от больницы. Предгорья были окрашены в сухие коричневато-желтые тона, и спринклеры разбрасывали спиральные струйки воды над неестественно зелеными газонами.
Леон был спелёнат, как грудной младенец. Хирурги удалили ему предстательную железу и два фута толстого и тонкого кишечника, а превратившиеся в фарш гениталии просто отвалились от тела, когда врачи ножницами разрезали на нем брюки и трусы.