Последняя тайна осени
Шрифт:
– Помню, когда смертную казнь для детей отменили, как все побежали по чужим садам груши собирать. Хозяева злятся, а сделать не могут ничего – стрелять же запретили. А мы наелись вволю первый раз.
Иван закончил есть, разлегся на земле.
– Закурить бы...
– А ты разве не отвык еще? – удивился Васин.
– Отвык, но... Все равно бы сейчас закурил.
– Дома накуришься.
– Не-е, дома я курить брошу.
– И пить тоже, и девочек водить, да? И вообще начну хорошо учиться, стану примерным мальчиком?
Скоро стало совсем темно и неуютно. Серега слазил в
– Так, говоришь, был ты в будущем? – нерешительно спросил Иван у Васина.
– Был.
– И какое оно? Светлое? – Он криво улыбнулся, делая вид, что спрашивает из праздного любопытства.
– Светлое, – чуть помедлив, кивнул Васин. – Сумасбродное, но светлое.
Иван хотел еще что-то спросить, но передумал. Васин его отлично понял. Когда будущее вызывает сомнения – лучше жить настоящим.
– Едет, – подал голос Серега.
Вдали показалась тускло светящаяся желтая точка. Через несколько минут стал слышен звук двигателя. Ни на локомотив, ни на трамвай это не походило.
– Дрезина, – определил Серега. – Пойду вперед, встречу, а то как бы мимо не проехала. Он вышел на рельсы и остановил взмахом руки ржавый самоходный вагончик, в котором половина стекол отсутствовала. С минуту длились переговоры с машинистом, затем Серега поманил Васина и Ивана рукой.
– Я сказал, где вас высадить. Ехать долго придется, прошлой ночью холмы поднялись – все мосты перекорежило и рельсы тоже. Придется в объезд гнать. Говорят, ночью земля может уйти.
Из окошка высунулся машинист – почти лысый мужчина с узкими плечами и желтой нездоровой кожей.
– Часов восемь ехать будем, – сказал он. – Лучше сразу спать устраивайтесь. Если холодно будет – скажете, у меня одеяла есть.
– А ты как? – спросил Васин у Сереги.
– А что я? Переночую здесь и на станцию поеду, ребят наших из отпуска заберу. А потом вместе обратно двинем.
Вагон изнутри был такой же обшарпанный, как и снаружи. Когда он тронулся, ветер начал задувать в дырявые окна, и сразу стало прохладно. Серега помахал им рукой, потом темнота скрыла и его, и их верный БТР.
– Следующая остановка – станция «Арбатская», – мечтательно сказал Васин.
– А еще лучше – сразу «Микрорайон Щебзавод».
За окнами была только темнота, даже граница между небом и землей перестала быть различимой. Лишь тусклое желтое пятно от фонаря бежало по рельсам впереди дрезины.
– Как ты думаешь, у нас получится? – спросил Гирин.
– А как можно думать иначе? Тебя что-то беспокоит?
– Не знаю... Не верится. Три месяца безнадеги кого хочешь сломают. Я уже смирился со всем этим. Знаешь, у меня ведь и семья здесь была. Женщина с мальчиком. У них отца в камни затянуло, я и взял их.
– Скучаешь?
– Может, и скучаю, – пожал плечами Иван. – Просто жалко их. Одни теперь совсем.
Васину не нравилось настроение друга.
– Послушай меня, Иван. Нужно собраться с силами и не ныть. Ты, может, и привык, а у меня и мысли такой нет, чтобы здесь остаться. Пока есть хоть один шанс, я зубами буду за него держаться, и черта с два ты меня оторвешь. Ты хорошо меня понял?
– Да понял, понял... – Он постучал по кабине машиниста. – Эй! Где твои одеяла?
Вагон летел в пустоте, мерно стуча колесами. Этот звук успокаивал. Можно было закрыть глаза и представить себе, что едешь куда-нибудь на юг, в дом отдыха, где никто тебя не достанет. Или наоборот – возвращаешься домой. Васин любил дорогу. Хорошо было дремать, завернувшись в мягкое, хоть и грязное, одеяло, расслабляться, постепенно засыпая. Но мысли бежали впереди вагона. Потому что каждый новый метр пути приближал их к неизвестности, где придется надеяться только на себя. Нет ничего хуже неизвестности. Некоторые с этим не согласны, но они просто не знают: иногда в неизвестности скрывается самое худшее, что можно придумать...
...Васин проснулся от того, что его тряс за плечо машинист.
– В магазин будем заезжать?
– Какой магазин, – зевнул Васин, с трудом разлепляя глаза.
– Я говорю, впереди земля уходит, ехать нельзя. Так мы будем в магазин заезжать или здесь обождем?
Васин приподнялся, выглянул в окно. Темнота вокруг была непроницаемой и тяжелой, как бархатное покрывало. В кабине машиниста тревожно хрипел радиоприемник.
– Езжай куда хочешь, – махнул рукой Васин.
Машинист выбежал на улицу и стал грохать там какими-то железками, наверно, переводил стрелку. Через минуту вагон начал набирать скорость. Васин сел, и, завернувшись в одеяло, стал смотреть вперед, где в свете фонаря пробегали нескончаемой чередой близнецы-шпалы. Спать уже не хотелось.
На горизонте разгоралось бледное облако света, как будто приближался город. Но это был не город. Через несколько минут вагончик остановился возле ярко освещенного многоэтажного здания с большими окнами. Вокруг был уложен ровный асфальт, горели фонари, сбоку громоздились бесформенные хозяйственные постройки. Но, в общем, здание напоминало оазис в безжизненной степи.
Васин растолкал Ивана. Тот вскочил, испуганно уставился за окно, где разливалось зарево электрического света.
– Магазин какой-то, – сказал Васин. – Пойдем, посмотрим.
Иван покорно встал, все еще мало чего понимая.
Они прошли в стеклянные двери. Это действительно был магазин, очень большой, но пустой. В огромных гулких залах молчаливо уходили вдаль пустые прилавки, покрытые пылью и мусором. Повсюду блестело битое стекло.
– Ну и где торговля? – поинтересовался Иван, пытаясь справиться с зевотой.
– Сейчас только на четвертом этаже, – сказал машинист. – Пойдем вон туда, может, лифт работает?
Но лифт не работал. На четвертый этаж они поднимались по лестнице. Васин шагал по ступеням, глядя на опустошенные и разоренные торговые залы. Иван плелся следом, все так же зевая и кутаясь в одеяло, с которым не пожелал расстаться.
Четвертый этаж тоже оказался почти пустым. Лишь в дальнем углу стоял относительно целый прилавок, заваленный грудой самых разных вещей.
За прилавком дремала в инвалидной коляске маленькая сухая старушка. Машинист сразу стал копаться в куче барахла и вскоре выбрал себе толстый зеленый свитер, осмотрел со всех сторон и положил обратно.