Последняя тайна
Шрифт:
Баламут в одиночку перешел через горы. Он отражал нападения бандитов, пробирался через непроходимые леса и болота, дрался с дикими зверями. Он стал горным лаской, жителем приграничной полосы, охотником (рыбаком, как вы знаете, он уже был), зверем, полагающимся лишь на самого себя, тем, кто может довольствоваться двумя бобами и пятью минутами сна в сутки. К его правой лапе был примотан охотничий нож, глаза превратились в узенькие щелочки, а шерсть огрубела от постоянного пребывания на холоде. Кузен Баламута, достопочтенный Остронюх
В конце концов он добрался до золотых приисков. Это был своего рода город, точнее, палаточный лагерь с несколькими деревянными лачугами. Снег уже превратился в грязное месиво, в холодное болото. Обитатели лагеря были в грязи с головы до лап. На всей территории лагеря не оставалось ни одного сухого местечка.
Баламут обратился к первому встречному облезлому, замызганному опоссуму.
— Где я могу найти Джо Уля? — прохрипел он.
Опоссум с уважением посмотрел на грубого горного ласку и указал на одну из лачуг:
— Вон там сидит, сало грызет.
Баламут вошел в хижину. Там вокруг пузатой печки сидела группа зверей. Добрые старые самцы, попивающие нектар и закусывающие салом. В одном из них он узнал горностая Джо Уля.
— Джо! — позвал Баламут. — Я к тебе!
Тот мгновенно выхватил револьвер.
— Нет, не надо, — миролюбиво произнес Баламут. — Я пришел купить у тебя оружие. Но другое.
— Другое оружие? — спросил заинтригованный горностай-изобретатель. — У меня только этот револьвер. Второго нет.
Баламут с недоверием посмотрел на него:
— Но… говорят, ты изобрел чудо-оружие, делающее тысячу выстрелов в минуту. Мне оно нужно, чтобы начать гражданскую войну в Катае. Виверровые рассчитывают на меня, а кроме того, я хочу как следует насолить своему проклятому кузену Нюху. Я хочу, чтобы он подавился собственным хвостом!
Джо Уль сморщил морду в раздумье, и вдруг глаза у него загорелись. Он весело щелкнул зубами.
— Так ты приехал, сюда с Поднебесного? — спросил он.
— Да, проделал огромный путь, — ответил Баламут. — Тысячи километров воды и земли! Посмотри на меня. Я прошел все круги ада. Когда-то я был мягким и добрым. Теперь я сильный, как медведь, и злой, как пума. Я могу одолеть дюжину волков. Я ем сырые яйца со скорлупой. Я сплю в ветвях дерева и зову темноту другом. Все это произошло со мной, потому что я искал тебя здесь, на этой морозной земле.
— Ай да парень! — восхитился один из едоков сала.
Баламут плюнул на лапу и пригладил мех на морде.
— Ну так как насчет оружия?
— Никакого оружия у меня нет, — ответил Джо Уль. — По крайней мере того, о котором ты говоришь. Есть поршневое устройство, приводимое в движение паром. Оно способно крушить скалы, чтобы легче было добыть золотую руду. По крайней мере так я предполагал, но здешнее правительство запретило его использование. — Джо Уль помрачнел. — Сказали, оно вредит окружающей среде, разрушает ландшафты. Хотя кому до этого есть дело? Во всяком случае здесь. Но они пригрозили прислать полицейских и арестовать меня, если я не разберу мои машины. — Он кивнул в сторону окна. — Они там, во дворе, разобранные на части. Обычный лом. Всю груду можешь забрать за сто долларов. Это цена моего билета до Поднебесного. Забирай его или оставь ржаветь здесь.
Баламут не знал, плакать ему или смеяться. Какой путь! Какие испытания! И все зря? Он подошел к окну и выглянул. Так и есть, огромная куча металла, отовсюду торчат поршни. Но кому нужен этот металлолом, даже всего за сто долларов? И вдруг его осенило! Идея, может, и не блестящая, но не такая и плохая.
— Я беру это, — заявил он. — Вот твоя сотня. — Он вынул бумажник и расплатился с обрадованным горностаем. — Погружу это барахло на тележки и отвезу в Сан-Английско, а там буду торговать им на рынке! Секонд-хенд. За этим будущее.
— Ты с ума сошел, — засовывая деньги в карман, сказал Джо Уль. — Лом есть лом, и больше ничего.
Но он ошибся. Баламут стал владельцем лавки на одном из рынков Сан-Английско. Тысячу поршней ему тотчас удалось продать одной быстро развивавшейся стране, в огромном количестве строившей колокольни. Его крик помнили и через много лет, и в конце концов о Баламуте была написана оперетта, стремительно завоевавшая Слоновый Свет:
— Подходите и покупайте! Подходите и покупайте языки для ваших колоколов! Прекрасные, сверкающие языки! Настраиваются на любой тон. Динь-динь, динь-динь. Ваш колокол нем, а его голос — вот он! Нарушьте мертвую тишину. Пробудите мир. Подходите и покупайте языки. Прекрасные сверкающие языки…
Баламут Серебряк построил себе дом без окон и больше никогда не ел рыбу и не пил какао.
35
Они оказались в открытом океане. Сибил судорожно цеплялась за пробковую подушку. Врун тоже крепко впился когтями в свой кусок пробки. Их уносило все дальше и дальше, а раскаленное солнце напекало пушистые головы. В устье реки они не стали добычей крокодилов. Акулы не проглотили их живьем. Только крошечные многоцветные рыбки с наслаждением покусывали их лапы.
— До сих пор не могу поверить, что вы бросились за мной, — сказала Сибил. — Вы, не раздумывая, бросились за борт, чтобы спасти меня. Ах, какой глупый!
— Глупый, конечно глупый, — ответил Врун, не в состоянии даже по-настоящему рассердиться на себя. — Если бы я не прыгнул, то мог бы позвать на помощь матросов и вас бы мигом спасли. А теперь никто не знает, где мы… Что это, корабль?!
Сибил посмотрела на горизонт и действительно увидела какое-то темное пятнышко. У нее затеплилась надежда.