Последняя тайна
Шрифт:
— Я об этом позабочусь, — сказал Тед.
— Нет, я хочу не этого. Я предлагаю сделку. Постарайся отнестись непредвзято.
Следующие пять минут Коттен рассказывала Теду во всех подробностях про хрустальные таблички — в Перу, в Нью-Мексико и про последнюю, утерянную. Она рассказала о Гапсбургах, о Томасе Уайетте, его сотрудничестве с Венатори и смерти, которая, как она убеждена, произошла вовсе не по естественным причинам.
— Это сюжет, который я собираюсь сделать для Си-эн-эн. Тед,
— Коттен, меня не надо убеждать — я тебе верю, верю в твое чутье и твой профессионализм. Кроме того, я отлично понимаю, что ты будешь раскручивать этот сюжет независимо от того, заплатит тебе Си-эн-эн или нет. Я прав?
Коттен прижала телефон плечом и очень тихо, почти шепотом, произнесла:
— Это очень важно для меня, Тед.
— Сколько ты должна «Газетт»? Кстати, возвращать мне деньги не надо. Си-эн-эн даст аванс и оплатит работу отличного журналиста и первоклассный новостной материал.
— Должна я примерно две тысячи долларов. Еще надо показать фотографии перуанской таблички специалисту, а это означает дорожные расходы. Мы с Томасом искали экспертов по хипу и выяснили, что один из лучших специалистов в мире работает в Чикаго. С него я и начну.
— Не вопрос. Клей марку и отправляй свое письмо о расторжении контракта. Тебе нечего делать в этом вонючем таблоиде. Возвращайся домой, в Си-эн-эн, и все будет хорошо.
— Но я еще не готова переезжать в Нью-Йорк. Сначала надо довести до ума сюжет с табличками.
— Ну что ты, детка. Работай там, где тебе удобно. А о переезде подумаем потом.
— Тед, ты просто чудо. Я серьезно.
— Да-да, конечно. Хочешь подольститься, чтобы я повысил тебе гонорар.
Оба засмеялись.
— Слушай, ты общаешься с Джоном Тайлером? — спросил Тед.
— Да. Я разговаривала с ним сразу после смерти Томаса и вчера. Тело отправили в Вашингтон на частные похороны. У него не было родных, поэтому придут только представители посольства и члены Венатори. Джон обо всем позаботился. Мы с ним говорили очень долго.
— У вас с ним особые отношения. Досадно, что он священник — точнее, даже архиепископ.
— Ну да, он священник. И что с того?
— Вот я и говорю: досадно. — Тед секунду помолчал. — Ладно, не буду больше мучить тебя этими разговорами. Как я понимаю, это больная тема.
— Вроде того, — сказала Коттен.
— Ладно, детка, высылай мне свой план передвижений и держи в курсе дела. Я добуду тебе денег, а когда будешь готова, звони. Я закажу все, что надо, через командировочный отдел Си-эн-эн.
Прилетев в чикагский аэропорт О’Хара, Коттен доехала
Без пяти три она стояла перед его секретаршей.
— Меня зовут Коттен Стоун. У меня встреча с доктором Эвансом.
В правой руке она держала маленькую кожаную папку на молнии.
— Пришла мисс Стоун, — сообщила секретарша по телефону. Секунду она слушала, и повесила трубку. — Проходите, доктор Эванс ждет.
Коттен легонько постучалась и зашла в кабинет.
— Добрый день. — Эванс протянул ей руку через стол.
На вид ему было лет шестьдесят пять — сальные прилизанные волосы, мешковатый костюм. Стекла очков были столь же внушительны, сколь и его среднезападный акцент. Кабинет был маленьким и загроможденным — книги, бумаги и папки стояли стопками вдоль стен.
— Спасибо, что согласились меня принять, доктор Эванс.
— Вы сказали, что у вас есть хипу. — Он с любопытством посмотрел на ее папку. — Присаживайтесь, пожалуйста.
Коттен села напротив Эванса.
— С самого вашего звонка жду не дождусь, когда вы покажете свою находку, — сказал Эванс. — Особенно учитывая, что я увижу ее первым.
Коттен положила папку на колени.
— Да, вы первый.
— А как к вам попало это хипу? По телефону вы, похоже, не хотели вдаваться в подробности.
Коттен с трудом сглотнула.
— Слишком сложная история, чтобы рассказывать ее по телефону. И еще: наверное, я ввела вас в заблуждение. У меня нет собственно хипу, у меня только фотографии.
Коттен расстегнула папку и вытащила три снимка хрустальной таблички пять на семь, которые распечатала дома. Она разложила их на столе Эванса, наблюдая за его лицом — он часто заморгал и нахмурился, придвинув фотографии ближе.
— Что это?
— Хрустальная табличка, обнаруженная на отдаленном археологическом объекте в перуанских Андах.
Эванс полез в ящик стола и достал большую лупу. Взяв первую фотографию, он стал внимательно рассматривать ее, поворачивая под разными углами. Затем перешел ко второй и к третьей.
— Что вы об этом думаете? — спросила Коттен. — Нижняя часть таблички напоминает хипу. Линии — это веревки, а точки — узлы. Такое возможно?
— Возможно, — сказал Эванс, пожав плечами. — Я ничего не понял. Что это вообще за табличка? Я-то думал, что вы принесете настоящее хипу. — Он поднял глаза. — Не знаю точно, что это у вас, мисс Коттен, но боюсь, что ничем не смогу помочь. Мне надо видеть само хипу. Способ плетения нитей, их цвет — все это не менее важно, чем узлы — или, в данном случае, точки.