Последняя теория Эйнштейна
Шрифт:
Дэвида замутило: именно этого боялся Эйнштейн. И именно это произойдет в ближайшие часы.
— Но ведь это же был несчастный случай. Как вы можете…
— А я ж сказал, что мне плевать! — Ухватив бутылку за горлышко, Саймон помахивал ею как дубинкой. — Не забуду, не прощу.
— Но вы же убьете миллионы…
Что-то тяжелое обрушилось Дэвиду на скулу — Саймон ударил его по лицу бутылкой. Он упал набок, лбом стукнулся в дно кузова и потерял бы сознание, но Саймон поймал его за воротник и дернул вверх.
— И убью! — заорал он. — Какого
У Дэвида звенело в ушах. Из раны на щеке лилась кровь, в глазах плясали зеленоватые точки. Он видел только увеличенное, пылающее злобой лицо наемника, но даже этот образ в мозгу расплывался, сливаясь с розовыми, красными и черными струйками. Держа одной рукой Дэвида, Саймон замахнулся той, где была бутылка — как ни странно, она не разбилась, и несколько унций водки в ней еще осталось. Поднеся горлышко к губам Дэвида, Саймон влил жидкость ему в рот.
— И вот конец всему! — заорал он. — И дальше — тишина!
Водка обжигала горло, вливалась в желудок. Бутылка опустела, Саймон отбросил ее в сторону и отпустил Дэвида. Тот свалился на пол, и тьма охватила его.
В понедельник Люсиль приехала в главное здание ФБР с утра пораньше, чтобы не встретить никого из сослуживцев, но у себя в кабинете увидела, что гориллы из армейской разведки уже сами очистили ее стол. Досье Кляйнмана, Свифта, Рейнольдс и Гупты исчезли вместе к экземпляром книги «На плечах гигантов». Остались только ее личные вещи: платежные корешки, благодарственные грамоты, стеклянный пресс для бумаг в виде техасского шестизарядного револьвера и фотография в рамке — Люсили пожимает руку президент Рональд Рейган.
«Что ж, — подумала она, — помогли мне ребята. Паковаться быстрее».
Она нашла картонную коробку и за полминуты перегрузила все туда. Забавно, что все ее барахло потянуло меньше чем на пять фунтов. Тридцать четыре года сердце и душу отдавала она этому бюро, и вот они — драгоценные золотые крупицы сухого остатка. С грустью она посмотрела на свой древний настольный компьютер, на дешевый пластиковый лоток для входящих документов. Черт побери, до чего же гнетущее состояние.
И тут она заметила в лотке конверт. Кто-то из работавших в ночную смену положил его сюда уже после ухода армейских горилл. Несколько секунд Люсиль смотрела на конверт, уговаривая себя, что это уже не ее дело, но любопытство пересилило, и она взяла бумагу.
Список недавних телефонных разговоров профессора Гупты, который Люсиль запросила у сотовой компании три дня назад, но эти идиоты почесались только сейчас. Записи были достаточно скупы — Гупта мало пользовался сотовым, где-то два-три разговора в день. Но Люсиль, пролистывая страницы, заметила одну странность: в последние две недели профессор каждое утро звонил на один и тот же номер — причем номер не Рейнольдс, не Свифта и не Кляйнмана. Подозрительная странность состояла в том, что Гупта звонил ровно в 9:30, ни минутой раньше или позже.
Люсиль напомнила себе, что этим делом она больше не занимается. И вообще уже написала заявление об отставке.
Да, но еще не подала его.
Саймон вел головной грузовик колонны, мчащейся к восточным воротам лаборатории. Было пять утра, только начало светать, и почти все дома вдоль Батавия-роуд еще стояли темные. Мимо дорожек и лужаек бежала трусцой одинокая женщина в красных шортах и белой футболке. Саймон на миг уставился на нее, любуясь пышной гривой рыжих волос. Потом потер пальцами переносицу и зевнул — он все еще был слегка осовелый от вчерашней выпивки. Чтобы проснуться, он сунул руку под ветровку и взялся за ствол «узи». Настал день расплаты, скоро все кончится.
Сразу за перекрестком Континентал-драйв грузовик проехал железнодорожный переезд, и по обе стороны дороги открылся пейзаж. Дома и лужайки пригородов сменились широкими зелеными полями, простором девственной иллинойской прерии. Сейчас они ехали по федеральной земле, по восточному краю территории лабораторного комплекса. Впереди возникла проходная, и сидела в ней невероятно толстая женщина в синей форме. Саймон помотал головой. Просто невозможно поверить, что для охраны наняли такую ожиревшую бабу. Явно никто в этом заведении не ждет беды.
Саймон остановил машину, и женщина выгрузилась из проходной. Улыбнувшись, Саймон протянул ей документы, подготовленные Гуптой: толстый ворох поддельных накладных и требований.
— Вот и мы, лапонька, — сказал он, пытаясь говорить в манере американского дальнобойщика. — Сегодня с утра пораньше.
Женщина на его улыбку не ответила, а тщательно проверила бумаги, сверяя их со списком у себя в папке.
— Это не по графику, — сказала она.
— Нет, но все подписи тут есть.
Она продолжала изучать бумаги. То ли действительно медленно читает, то ли изгаляется, заставляя себя ждать. Наконец массивная голова поднялась:
— Хорошо. Теперь выходите из машины и откройте задние двери. И тем водителям, что сзади, скажите то же самое.
— Я ж сказал, все согласовано, — нахмурился Саймон. — Вы что, печатей в документах не видели?
— Видела, но мне полагается инспектировать все, что сюда ввозят. Так что глушите мотор…
Он перебил ее двумя пулями в лоб. Потом обошел грузовик, три раза постучал в заднюю дверь.
— Профессор, откройте! — крикнул он. — У нас груз добавился.
Один из аспирантов откатил дверь и помог выйти Гупте. Профессор, увидев лежащую охранницу, очень встревожился.
— Что произошло? Разве я вам не велел избегать дальнейших жертв?
Саймон, не обращая на него внимания, повернулся к аспирантам:
— Ну-ка побыстрее, тело в кузов!
Через полминуты труп сунули в кузов и стерли кровь с асфальта. Любой прохожий просто решит, что женщина бросила пост. Саймон вернулся на место водителя, Гупта сел рядом с ним в кабину, строго глядя на Саймона: