Последняя женщина в его жизни
Шрифт:
— Я оставил распоряжение поднять с постели моих экспертов, — сказал он. — Куда, черт возьми, они запропастились? Если не возражаете, Эллери, приведите в гостиную этих пятерых, пока я позвоню полицейскому врачу, чтобы он поскорее притащил сюда свою задницу. У нас ведь нет такой организации и такого количества людей, какими располагаете вы, инспектор, — виновато добавил шеф и вышел к телефону в прихожей.
— Кажется, он считает себя обязанным произвести на меня впечатление, — заметил сыну инспектор.
— Не знал, что Ансу не чуждо ничто человеческое, — усмехнулся Эллери и поспешил вниз.
Три бывшие супруги, адвокат и секретарша вошли в гостиную со смешанными чувствами недоверия и облегчения. Каждый из них знал только то, что Бенедикт убит; все были изолированы друг от друга, не имея возможности обмениваться предположениями и взаимными обвинениями. Интересно, что жены старались держаться поближе друг к другу, хотя до смерти Бенедикта каждая из них застолбила в гостиной отдельный участок.
Мисс Смит демонстрировала явные признаки нервозности, совсем не похожие на былую секретарскую отчужденность. После бунта, устроенного ее желудком, она выглядела бледной и больной, хнычущим голосом попросила бренди, удивив даже Марша, поглощенного своими мыслями. Мисс Смит продолжала жаловаться, в основном обращаясь к своему боссу, как будто он был виноват в создавшейся ситуации, и твердя, что еще никогда не имела дела с убийством, покуда Марша Кемп не тряхнула рыжими волосами и не произнесла свирепым тоном:
— Ради бога, заткнись!
Мисс Смит повиновалась, испуганно вцепившись в стакан с бренди.
— Слушайте внимательно, — заговорил Ньюби, когда инспектор представил ему всех пятерых. — Пока что мне известно очень мало, хотя уверяю вас, что вскоре буду знать гораздо больше. Но в данный момент я понятия не имею, кто убил мистера Бенедикта. Поэтому мой первый вопрос: может ли кто-то из вас сообщить что-нибудь, способное облегчить мне работу?
Казалось, никто не был готов это сделать.
— Надеюсь, шеф, — заговорил Марш голосом таким же безжизненным, как и его лицо, — вы не думаете, что кто-то из нас имеет отношение к смерти Джонни?
— Сейчас речь не об этом. Кто-нибудь слышал что-то после того, как лег спать? Ссору, борьбу или хотя бы просто шаги?
Никто ничего не слышал. Во время убийства все крепко спали под действием бурбона и водки. Исключением была мисс Смит, которая заявила, что не пьет, и попросила бренди исключительно с целью восстановления сил.
Однако три бывшие миссис Бенедикт, как выяснилось, заснули не сразу.
— Я металась в постели и решила почитать, — сказала Одри Уэстон. — Поэтому…
Эллери ожидал слова «доогой», но блондинка, очевидно, решила, что шеф Ньюби не одобрит такую фамильярность.
— …я спустилась за книгой.
— Куда именно спустились, мисс Уэстон? — спросил Ньюби.
— В эту комнату — к книжным полкам.
— Кто-нибудь здесь был тогда?
— Нет.
— Как долго вы оставались в гостиной?
— Ровно столько, чтобы взять книгу.
— А потом вы вернулись наверх?
— Да.
— Сколько времени вы читали, мисс Уэстон, прежде чем снова попытались заснуть?
— Я не смогла читать. Буквы расплывались у меня перед глазами.
— Что это была за книга? — спросил Эллери.
— Я не помню название, — высокомерно отозвалась блондинка. — Новый роман писателя по фамилии Рот.
— Филип Рот?
— Кажется, да.
— Харри Голден был бы рад это слышать. Это не была «Жалоба портного»?
— Я забыла, — еще более высокомерным тоном ответила Одри.
— Если бы вы читали «Жалобу портного», мисс Уэстон, буквы вряд ли расплывались бы у вас перед глазами. Вы ведь читали некоторое время, не так ли?
— Мерзкая книжонка меня настолько возмутила, доогой, что я отшвырнула ее и спустилась за другой книгой, но, как только начала ее читать, у меня стали слипаться глаза, поэтому я погасила свет и сразу отключилась. Не спрашивайте меня, мистер Квин, что это была за книга, так как я этого не помню. Она все еще у меня в комнате, если вы считаете это важным.
— Значит, вы спускались вниз дважды за ночь?
— Если вы мне не верите, это ваша проблема.
— Она может стать и вашей, — задумчиво промолвил Эллери и шагнул назад, махнув рукой Ньюби. — Я не хотел монополизировать свидетеля, Анс. Продолжайте.
— В котором часу все это происходило, мисс Уэстон?
— Понятия не имею. Я не смотрела на часы.
— Даже не взглянули на ваши наручные часы, когда раздевались?
— Представьте себе, нет.
— Но вы можете предположить, сколько тогда было времени? Час? Два? Три?
— Говорю вам, не знаю. Марша, в котором часу я пошла спать?
— Отвечай на свои вопросы, дорогая, — сказала Марша Кемп, — а я отвечу на мои.
— Я скажу, сколько было времени, когда ты пошла спать, — внезапно заговорила Элис Тирни. — Около двух.
— Неужели так поздно? — воскликнула Одри.
— Да.
— Вы метались в постели, — продолжал Ньюби, — потом спустились за книгой «Жалоба портного», которую читали… как долго?
— Право, не знаю, — ответила блондинка. — Очень недолго.
— Пятнадцать минут? Полчаса?
— Может быть. Не знаю.
— Или час? — пробормотал Эллери.
— Нет! Скорее полчаса.
— Иными словами, опус мистера Рота возмутил вас, но вы читали его полчаса или больше. По вашим словам, у меня сложилось впечатление, что вы отшвырнули книгу с отвращением, едва начав читать. Ваши ответы не слишком последовательны.