Последняя жертва
Шрифт:
— Нет, нравишься, — заявила сидящая между нами Сидни.
Я перевела на нее недоверчивый взгляд.
— Откуда тебе знать? Он что, передал тебе записку на уроке?
Она закатила глаза.
— Нет. Но там, в лагере, вас с Дмитрием воспринимают как богов.
— Мы чужаки для них. Порченые.
— Нет. Вы — стригой-перебежчик и убийца королевы. Конечно, они проявляют южное гостеприимство, но эти люди могут быть очень жестоки. Они высоко ценят тех, кто способен одолеть других. А поскольку большинство из них выглядят не слишком хорошо, вы двое… скажем так, вы двое — привлекательнее всех, кто забредал сюда за долгое время.
— Разве
— Это к делу не относится. — Мои слова явно задели ее. — Алхимики вообще не притягивают их внимание. Мы не сражаемся. Они считают нас слабаками.
Вспомнив обращенные на нас восторженные взгляды, я должна была признать, что тамошние люди выглядели усталыми и потрепанными жизнью. Ну, в большинстве.
— В семье Раймонда все довольно симпатичные, — заметила я.
Дмитрий проворчал что-то; без сомнения, он воспринял мои слова как доказательство того, что я флиртую с Джошуа.
— Да, — согласилась Сидни. — Наверное, потому, что они самая важная семья в общине. Едят лучше, не много работают на солнце. Вот откуда эта разница.
Больше во время поездки эту тему не затрагивали. Мы быстро добрались до Рубисвилля, сверхъестественным образом выглядевшего почти двойником первого городка, в котором мы останавливались. На единственной заправке Сидни зашла внутрь и, вернувшись, сообщила, что здесь действительно имеется что-то вроде кафе, где она сможет подключить свой ноутбук и поискать то, что нам требуется.
Она заказала кофе, а мы просто сели рядом с ней, после обильного завтрака не испытывая потребности что-либо есть или пить. Заметив, что официантка недовольно поглядывает на нас, мы с Дмитрием решили прогуляться по городку. Сидни, похоже, это обрадовало не меньше, чем официантку. Вряд ли ей было приятно, что мы торчим рядом.
Я наговорила Сидни много лишнего о Западной Виргинии, но, надо признаться, пейзаж был прекрасный. Высокие деревья, покрытые по-летнему зеленой листвой, окружали городок, словно заключая его в объятия. За ними вырисовывались горы, совсем не такие, как те, рядом с которыми я выросла в Академии Святого Владимира. Еще здесь были холмы и лужайки, тоже покрытые деревьями. Горы вокруг Академии выглядели каменистыми, зазубренными, часто с заснеженными вершинами. Странное ощущение ностальгии овладело мною при воспоминании о Монтане. Весьма вероятно, что я никогда больше ее не увижу. Академия — последнее место, куда я могу пойти. Если меня поймают… Тогда Монтаны мне точно не видать.
— Да и ничего другого тоже, — пробормотала я.
— Ты о чем? — удивился Дмитрий.
— Я просто думала о том, что будет, если стражи найдут нас. Никогда не отдавала себе отчета в том, как много хотела бы увидеть и сделать. Внезапно все это оказалось поставлено на карту, понимаешь?
Мы сошли с мостовой, пропуская оранжевый пикап. Сидящие в задней части дети, по летнему времени свободные от занятий в школе, весело болтали и смеялись.
— Ладно, предположим, мое доброе имя никогда не удастся восстановить и настоящего убийцу не найдут. Какое у меня будущее? Всегда в бегах, всегда скрываясь. Вот какой станет моя жизнь. Наверное, мне только и останется, что уйти к хранителям.
— Не думаю, что дойдет до этого, — сказал Дмитрий. — Эйб и Сидни помогут тебе найти безопасное место.
— А оно существует — это безопасное место? На самом деле? По словам Адриана, стражи все более энергично разыскивают нас. Они подключили
— Но ты будешь жива, — заметил он. — Вот что имеет значение. Радуйся тому, что имеешь, где бы ты ни оказалась, а не сосредоточивайся на том, чего у тебя нет.
— Да. — Я постаралась следовать его совету; небо показалось чуть голубее, птицы запели чуть громче. — Наверное, мне и впрямь не нужно ныть и жаловаться, что я что-то там не увижу. Наверное, я должна быть благодарна за то, что вообще вижу что-то. И что живу не в пещере.
Он улыбнулся мне, с таким выражением в глазах, которое я не могла расшифровать.
— Куда бы ты хотела пойти?
— Что, прямо сейчас?
Я оглянулась, оценивая, какой у меня выбор. Магазин рыболовных принадлежностей, аптека и кафе-мороженое… О, вот куда надо заглянуть, пока мы в городе!
— Нет, вообще в мире.
— Сидни ужасно разозлится, если мы уедем в Стамбул или еще куда-нибудь в этом духе.
Он от души рассмеялся.
— Я не то имел в виду. Пошли.
Я последовала за ним к магазину рыболовных принадлежностей и только потом заметила позади него маленькое здание. Естественно, острый взгляд Дмитрия разглядел то, что я упустила — наверное, потому, что сосредоточилась на кафе-мороженом.
РУБИСВИЛЛЬСКАЯ ПУБЛИЧНАЯ БИБЛИОТЕКА
— Эй, постой! — воскликнула я. — Одна из привилегий окончивших школу — возможность держаться подальше от таких мест.
— Скорее всего, там есть кондиционеры, — заметил он.
Только тут я заметила, что вспотела, а кожа моя слегка порозовела. Как человек смуглый, я редко сгораю, но солнце жарило вовсю — даже на исходе дня.
— Ладно, пошли.
К счастью, в здании и впрямь ощущалась прохлада, хотя сама библиотека оказалась даже меньше той, что была у нас в Академии. Руководствуясь каким-то сверхъестественным чутьем (или, может, он просто был знаком с десятичной классификацией Дьюи [3] ), Дмитрий повел меня прямо в раздел путешествий — состоящий примерно из десяти книг, три из которых относились к Западной Виргинии. Он нахмурился.
3
Десятичная классификация Дьюи — библиотечная система классификации книг, в которой все области знания разделены на 10 классов, а внутри каждого класса выделены десятичные подклассы, разделы и подразделы; на этой системе основано большинство применяемых в мире библиотечных классификаций.
— Не совсем то, что я ожидал.
Он дважды просмотрел полку и потом вытащил большую книгу в яркой обложке, озаглавленную «100 лучших мест в мире, которые стоит посетить».
Скрестив ноги, мы уселись на полу, и он протянул мне книгу.
— Не пойдет, товарищ, — сказала я. — Знаю, книги — это воображаемое путешествие, но сегодня я не в том настроении.
— Просто закрой глаза и открой страницу наугад.
Глупость, конечно, учитывая нынешние обстоятельства нашей жизни, но у него было донельзя серьезное выражение лица. Чтобы доставить ему удовольствие, я закрыла глаза, пролистала книгу примерно до середины и открыла ее.