Последняя жертва
Шрифт:
— Он был такой милый… и такой грустный, — продолжала Эмили. — Его отец только что умер, и он старался развеять свою печаль. Я понимала, как эта смерть опустошила его, но только сейчас… ну, по-настоящему понимаю это. Это была не первая потеря в его семье, становившейся все меньше. — Она на мгновение задумалась. — Он был хороший человек и, по-моему, любил свою жену. Однако был так мрачен, так подавлен… Не думаю, что он просто использовал меня. Я ему нравилась, хотя допускаю, что в других обстоятельствах между нами ничего не произошло бы. Как бы то ни было, расстались мы по-хорошему, я собиралась строить
— Вы, по-видимому, не прибегали к этим деньгам, — без раздумий выпалила я.
И тут же пожалела о сказанном. Дом у них был очень приятный и… не бедный, но отнюдь не соответствовал тем деньгам, которые лежали на принадлежащем им банковском счету.
— Да, — ответила Эмили. — Они в моем распоряжении на случай непредвиденных обстоятельств, но главным образом предназначены для Джил, для ее будущего. Чтобы она могла делать то, что пожелает.
— Что ты имеешь в виду? — ошеломленно спросила Джил. — О каких деньгах речь?
— Ты наследница Эрика Драгомира, — ответила я. — И член королевской семьи.
— Я ни то ни другое. — Сейчас, в смятении скользя взглядом по нашим лицам, она напоминала оленя, готового умчаться. — Это какая-то ошибка. Вы все заблуждаетесь.
Эмили встала, подошла к Джил, опустилась на колени около ее кресла и сжала руку дочери.
— Все это правда. Мне жаль, что ты в таких обстоятельствах узнала об этом. Однако это ничего не меняет. Наша жизнь останется прежней.
Страх, смятение и множество других эмоций промелькнули на лице Джил. Она наклонилась и уткнулась лицом в плечо матери.
— Хорошо.
Трогательный момент, и снова я чуть-чуть не расплакалась. Я по себе знала, что такое семейная драма и проблемы с родителями. Как и прежде, я желала им того, о чем говорила Эмили, — но это было невозможно.
— Ваша жизнь не может остаться прежней, — сказала я. — Джил… должна отправиться ко двору.
Эмили резко вскинула голову. Мгновение назад ее переполняли печаль и боль, но сейчас их сменил гнев. Она вперила в меня яростный взгляд голубых глаз.
— Нет! Она туда не поедет. Никогда.
Джил уже бывала при дворе, но мы с Эмили обе понимали, что я не имею в виду кратковременную туристическую поездку. Джил должна занять подобающее ей место, обрести подлинную себя. Ну, может, «подлинную» не самое подходящее слово. Быть членом королевской семьи, пусть и незаконнорожденным, — это не соответствовало ее натуре; по крайней мере, пока. Она осталась такой же, какой была всегда, изменилось лишь имя. Но это изменение должно быть обнародовано и признано всеми, и, когда это произойдет, моройский двор испытает потрясение.
— Это необходимо, — настаивала я. — Двор загнивает,
Эмили все еще стояла на коленях рядом с дочерью, как бы защищая ее от меня.
— Именно поэтому Джил туда не поедет. Именно поэтому я не позволила Эрику признать ее. Я не хочу, чтобы Джил принимала во всем этом участие. Двор — это губительное место. Убийство Татьяны — доказательство тому. — Эмили бросила на меня острый взгляд, как бы напоминая, что я по-прежнему главная подозреваемая. — Все эти королевские морои… порочны. Не хочу, чтобы Джил стала такой же. И не позволю ей стать такой же.
— Не все королевские морой такие, — возразила я. — Лисса совсем другая. Она пытается изменить систему.
Эмили с горечью улыбнулась мне.
— И как, по-твоему, к ее реформам отнесутся остальные? Уверена, есть королевские морои, которые не хотят, чтобы ее семья снова заняла свое место, и будут рады, если она замолчит навсегда. Я уже сказала: Эрик был хороший человек. Иногда мне не кажется совпадением, что в его семье все умирали один за другим.
— Это абсурдно! — воскликнула я.
Хотя, по правде говоря, уже не была в этом абсолютно уверена.
— Правда? — Эмили сверлила меня взглядом, словно догадавшись о моих сомнениях. — Что, по-твоему, они сделают, если объявится еще один Драгомир? Те, кто находится в оппозиции к Василисе? Как, по-твоему, они поступят, если между ними и новым возвышением ее семьи будет стоять один-единственный человек?
В ее горьких словах определенно был смысл. Я бросила взгляд на Джил, и внутри у меня возникло тошнотворное ощущение пустоты. К чему я ее подталкиваю? Милая, невинная Джил, жаждущая приключений и все еще неспособная разговаривать с парнями не краснея. Она очень хотела учиться сражаться — отчасти это был юношеский порыв, отчасти желание защитить мороев. Если она войдет в королевский мир, технически это тоже поможет им — хотя не тем способом, как она рассчитывала. И безусловно, ей придется погрузиться в мрачную, зловещую атмосферу двора.
Эмили, похоже, восприняла мое молчание как знак согласия. Выражение торжества и одновременно облегчения промелькнуло на ее лице, но тут же исчезло, когда заговорила Джил:
— Я сделаю это.
Все в изумлении уставились на нее. До этого момента я рассматривала ее с чувством жалости, как жертву. Теперь ее храбрость и решимость поразили меня. По ее лицу было заметно, что она еще не оправилась от потрясения и испуга, но теперь в ее взгляде и тоне чувствовалась жесткость, которой я никогда прежде не видела.
— Что? — воскликнула Эмили.
— Я сделаю это, — еще тверже заявила Джил. — Помогу Лиссе и… Драгомирам. Вместе с Розой поеду ко двору.
Между мной и двором стоял миллион препятствий, но я решила, что сейчас не стоит упоминать об этом. И как ни удивительно, испытала чувство облегчения, когда гнев Эмили переместился с меня на дочь.
— Никуда ты не поедешь! Я не допущу, чтобы ты даже рядом оказалась.
— Ты не можешь делать выбор за меня! — воскликнула Джил. — Я не ребенок.