Последняя жертва
Шрифт:
Михевна. Помню, помню. Уж больно хорошо было смотреть на тебя; все как есть любовались. Вот опять бог привел, опять скоро наденешь.
Юлия. Нет, надо новенький купить, да и цветы не годятся; я не девушка.
Михевна. Вот еще разбирать, надела, да и все тут. Стоит на один раз покупать.
Юлия. И, мать моя, неловко, не годится. Да что на такое дело жалеть! Я и платье новое закажу. Я знаешь что думаю? Сделать себе убор из незабудок.
Михевна. Из
Юлия. Уж теперь мне чего бояться? Все мои страхи кончились: связаны будем на всю жизнь. И какой человек, Михевна, превосходный! Прямо можно сказать, что благородный человек.
Михевна. Чего лучше! Бравый кавалер, ловкий, смелый, разительный. Кажется, ни перед кем на свете не сробеет.
Юлия. А что Глафира Фирсовна говорила: «Брось ты его сама, пока он тебя не бросил». За что так обижать человека, что он ей сделал?
Михевна. Зависть: ненавистно чужое счастье.
Юлия. Я так и подумала. Конечно, я ему все свои деньги отдала; так ведь я не без рассудка, не без расчета это сделала. Я таки довольно скупа и на деньги жалостлива.
Михевна. Ох, жалостлива! К мужчинам-то вы больно жалостливы!
Юлия. Что ж делать-то! А все-таки денег даром не брошу.
Михевна. Как можно бросить. Вперед-то не угадаешь: бог знает, как придется век-то доживать.
Юлия. Да, да; первое дело себя обеспечить… Я, нужды нет, что женщина, а очень хорошо жизнь понимаю. И до чего он благороден! Он ведь ни одной копейки у меня так не взял, на всё документы выдал. А разве не все равно, что деньги, что документы? Значит, все мои деньги при мне. Разумеется, с другого взять нечего, а у него имение большое. Он мне все планы показывал и все рассказывал, где леса, где луга. Только оно еще не разделено с сестрицей, нужно часть какую-то ей выделить. Как разделятся, он все имение на мое имя запишет, а я ему документы отдам – вот и квит. А имение-то гораздо дороже. Вот как благородно с его стороны. Летом будем в деревне жить, ты у меня будешь хозяйством заниматься. То-то всякой птицы разведешь.
Михевна. Ах, страсть моя! Вот уж душеньку-то отведу. Я вчера у соседей белых индюшек видела, так на чужих больше часу любовалась. Петуха кохинхинского мы отсюда своего возьмем; этакой красоты за сто рублей не сыщешь.
Юлия. Какое чувство в человеке! Вчера по его делам ему вдруг деньги понадобились; ну, я выручила его; так веришь ли: на коленях стоял, руки целовал, плакал, как ребенок.
Михевна. Когда свадьбу-то думаете?
Юлия. Да мы решили, что в будущую середу. Сегодня приедет, поговорим, когда вечер сделать, родных позвать. (Разбирая в картоне). Ах, что это, как попало сюда?
Михевна. Что такое, матушка?
Юлия. Иммортель, цветы
Михевна. Да что мудреного! Сунула сама как-нибудь; а то кому же?
Юлия. К добру ли?
Михевна. Ничего. Что ж тут дурного? Память. Съезди на могилку!
Юлия. Ах, сердце упало. Какая я глупая, суеверная, теперь все будет думаться. А ведь ехать надо платье заказывать, а то после некогда будет с хлопотами.
Михевна. А что ж, поезжай! Убрать кардон-то?
Юлия. Оставь до меня, я скоро приеду.
Уходит. Михевна за ней и скоро возвращается.
Михевна. Чего испугалась? Сама не знает, чего. Ну, вот и мы скоро заживем по-людски… А то всех стыдимся, от людей прячемся, только и свету в глазах, что Вадим Григорьич… Что хорошего? А насчет индеек я секрет знаю, я цыплят выхожу, всех выхожу. Главная причина, когда они будут оперяться…
Звонок.
Кого бог дает? Гости за гостями! Что-то разъездились! А бывало, по месяцу человека не увидишь.
Входит Глафира Фирсовна.
Михевна и Глафира Фирсовна.
Глафира Фирсовна. Никак, опять не застала?
Михевна. Не застала, матушка.
Глафира Фирсовна. То-то я вижу, прокатила как будто она. Я было крикнула, не оглядывается, не бежать же мне за ней, я не скороход. Все-таки, думаю, зайду, хоть отдохну. (Садится у стола.) Что новенького, с чем поздравить?
Михевна. Свадьба у нас.
Глафира Фирсовна. Что ты говоришь? Когда?
Михевна. В середу.
Глафира Фирсовна. Ну что ж, давай бог! (Взглянув в картон.) Уж и вуаль подвенечный вынула, вот как торопится.
Михевна. Платье заказывать поехала.
Глафира Фирсовна. Подвенечное?
Михевна. Подвенечное.
Глафира Фирсовна. Какая заботливая!
Михевна. Уж поскорей бы, да из головы вон. Легко ли дело, полтора года маемся.
Глафира Фирсовна. Бывает, что и накануне свадьбы дело расходится.
Михевна. Ну, уж не дай бог и вздумать-то. Да она, кажется, не переживет.
Глафира Фирсовна. Все на свете бывает! Вольный человек, что ветер, как его удержишь? Как бы на цепь их приковывать, другое дело. Да я так болтаю. Пируйте, пируйте, да и нас зовите. Чтой-то, мать, стала я замечать за собой: меня около этого часу все как будто на пищу позывает.