Последняя жертва
Шрифт:
Дульчин. Да и гораздо покойнее для себя-то, ты пойми!
Дергачев. Еще бы!
Дульчин. Ну, что Юлия, как она?
Дергачев. Ничего; задумалась, может быть плачет. Я ей сказал, что скоро она получит известие от тебя… Теперь тебе остается написать ей честное, откровенное письмо.
Дульчин. Письмо написать недолго, но как избежать объяснений. А ведь это, я тебе скажу, такая неприятная история! Женские слезы
Дергачев. Объяснения предоставь мне. На то и друзья, чтобы все неприятное сваливать на них. Ну, душенька, вставай, поедем.
Дульчин. Рано еще. Кто ж ездит на вечер засветло.
Дергачев. Если ты еще не скоро поедешь, так что ж моим лошадям стоять! Послушай, нет ли у тебя чего-нибудь мелочи, кучеру дать на чай? Пусть он съездит пока, чаю напьется.
Дульчин. Какому кучеру? Откуда у тебя кучер?
Дергачев. Ну, извозчик, разве это не все равно? Я к тебе в карете приехал.
Дульчин. С какой стати? Друг мой, не вдавайся в роскошь, она ведет к погибели.
Дергачев. Отчего же не позволить себе изредка. Все с тобой, все на чужой счет, точно приживалка. Ты сам по себе приедешь, а я сам по себе, больше тону.
Входит Мардарий.
Мардарий. Дама какая-то желает вас видеть.
Дульчин(вставая с дивана). Незнакомая? Не Юлия Павловна?
Мардарий. Никак нет-с.
Дульчин. Проси сюда. (Дергачеву.) Убирайся!
Мардарий уходит.
Дергачев. Куда же мне?
Дульчин. Куда хочешь.
Дергачев. Мне бы только посмотреть, что это за дама такая.
Дульчин. Ступай в залу, взгляни и останься там, и не смей сюда носу показывать.
Дергачев уходит. Входит Ирина.
Дульчин, Ирина.
Дульчин. Кого я вижу! Ирина Лавровна!
Ирина. Ах, Вадим, ах!
Дульчин. Какими судьбами? Я сейчас сам к вам собирался…
Ирина. Нет, нет, Вадим, не надо.
Дульчин. Как, что такое, что случилось?
Ирина. Бежим.
Дульчин. Куда?
Ирина. Куда хочешь, только подальше от Москвы, подальше от людей.
Дульчин. Чем же нам люди мешают? Зачем бежать?
Ирина.
Дульчин. Да утопать в блаженстве мы можем и здесь.
Ирина. Ах, это такая проза, так обыкновенно, так пошло…
Дульчин. Ваша правда, но зато блаженство будет прочнее, потому что с благословением родительским соединяются и другие блага, которые необходимы в жизни.
Ирина. Но я, Вадим, боюсь.
Дульчин. Чего, моя фея, чего?
Ирина. Нас могут разлучить, есть препятствие…
Дульчин. Я знаю, про какое препятствие ты говоришь… Я ожидал этого… Не бойся, она… то есть это препятствие, не помешает. Когда я желаю достигнуть цели, я знать не хочу никаких препятствий.
Ирина. Какой высокий, благородный характер! Вот и у меня такой же: видишь, какая я смелая. Итак, Вадим, или бежать, или сейчас же венчаться; чтоб ничто не могло помешать нам.
Дульчин. Сейчас нельзя, это так скоро не делается.
Ирина. Как ты хочешь, но уж я тебя не оставлю, я готова на все.
Дульчин. Как не оставишь? Что это значит?
Ирина. Я к тебе совсем, я не уйду от тебя.
Дульчин. Ирина, подумай!
Ирина. Нет, нет; иначе бы я не была достойна тебя. Ты мой, и никто нас не разлучит. Вадим, ты искал страстной любви… счастливец, ты ее нашел! (Бросается на шею к Вадиму.)
Звонок.
Дульчин. Постой, погоди! Кто-то звонит. Войди на минуту вот сюда. (Провожает Ирину в боковую дверь и идет в залу.)
Входит Салай Салтаныч.
Дульчин, Салай Салтаныч.
Дульчин. Салай Салтаныч, вот кстати.
Салай Салтаныч. Я всегда кстати, мы не ходим некстати.
Дульчин. Денег, Салай, денег! Давай больше!
Салай Салтаныч. Зачем шутить! Шутить не надо.
Дульчнн. Какие шутки? Я тебе серьезно говорю, мне нужны деньги.
Салай Салтаныч. Кому не нужны? Всем нужны. И мне нужны. Заплати по векселю.
Дульчин. По какому векселю? Ты, никак, с ума сошел. Ты обещал ждать, и сам же кредит предлагал. Ну, вчера, вчера, помнишь? Ты опомнился ли со вчерашнего-то?