Последняя
Шрифт:
– До сих пор не догадалась? – она помолчала, будто бы ждала, что я и правда скажу ей. Потом улыбнулась. – Шаман. Я шаман того народа, который вы истребляете уже столько веков, – она сорвалась на крик, потом засмеялась.
– Вокруг рыцари, – сказала я.
– И что? Ты думаешь, кто-то тебя спасет? Ты действительно такая дура? Не заметила, как каждый из этих хваленых воинов готов порвать пасть за меня?
– Ты их околдовала, – это было утверждение. – Что с остальными? – она посмотрела на меня внимательно.
– Можешь их не ждать, – она будто развеялась и тут же оказалась около моего лица. – Помощи не будет. И
***
Как после этого жить, я не знала. Пыталась исполнять возложенные ранее обязанности, готовила, убирала. По ночам засиживалась около костра, наблюдая, как воины теряют остатки разума, идя на поводу у ведьмы. Еще я молилась как никогда раньше. Весь мир сейчас принадлежал кочевнице, она теперь царь и бог. Мне оставалось уповать на чудо.
Иногда она приходила ко мне. Как я думаю, старалась запугать. Она молчала, с той ночи мы не говорили. Но ее демонические глаза всюду меня преследовали, даже в короткие минуты сна. Она была везде.
Но Аурика не имела власть над всем. Тем утром все шло обыденно и, когда в лагере раздалось ржание и топот копыт, все отреагировали бурно. Я же подумала, что шаманка привела свою армию. И слава всем богам, что я ошиблась. Это был Димитрий, командующий.
Он прискакал из пустыни, его конь выглядел загнанным, а сам мужчина – уставшим и злым. Его лицо покрывал песок, волосы были спутаны, одежда – грязна, латы уже не сияли. Он спрыгнул с коня и направился в свою палатку. Замершие рыцари переглянулись, вокруг столпились воины. Я не могла сдержать улыбку.
Он не выходил целый день, я стала бояться, что ведьма прирезала его. Аурика делала вид, будто ничего не произошло, во мне же теплилась надежда, что скоро появятся Игнат и Петро. Но они не появились ни на следующий день, ни через три дня.
Димитрий, придя в себя, отправил в пустыню отряд и раздавал приказы гонцам, которым не суждено было донести врученные письма. В пылу деятельности рыцарь не замечал, как сильно изменились его воины. Я же боялась приближаться к нему, потому что чувствовала на себе взор Аурики.
Но с приездом командира во мне зародилась надежда, и я каждую ночь пыталась придумать, как мне встретиться с ним. Я тенью следовала за мужчиной, боясь подойти. Шаманка все время была близко, стараясь вскружить голову и ему. Она призывно улыбалась, шутила, но почему-то Димитрий бросал на нее все такие же холодные взгляды и продолжал заниматься делами.
Не знаю, что взбрело ей в голову, когда она ворвалась ко мне в палатку в одну из ночей и требовательным голосом приказала встать. Я подчинилась. Схватив меня за руку, она пошла со мной до шатра командира, распахнула полы ткани и вошла. Димитрий спал, не обращая на нас внимания. Аурика толкнула меня к нему и, когда я упала и посмотрела на сумасшедшую ведьму, она торжествующе улыбнулась и вышла. Мне пришлось тихо выползать из палатки. Я не решилась разбудить мужчину, мне было интересно, в какую игру собралась играть шаманка. Но спросить у меня не получилось, потому что после той ночи она исчезла. Это было как осуществление всех моих молитв, и на третий день я, не боясь, пошла к Димитрию.
Воин сидел за письменным столом и на мой приход отреагировал, зло спросив:
– Кто разрешил тебе входить? – ждать я не стала, подошла ближе, мужчина напрягся.
– Мне срочно надо вам сказать, это важно, – я откашлялась. – В лагере творится что-то странное, если вы не заметили, – меня не перебивали, поэтому я без остановки тараторила. – В это трудно поверить, но Аурика, та девушка, которую вы спасли, – шаманка, и она околдовала всех в вашем отряде. Ваши письма и отряд так и не выехали за пределы лагеря. Нам надо бежать, пока она не завладела и вами. Я не знаю, почему, но она сбежала, не надо медлить, – мужчина встал, подошел ко мне.
– Ты уверен? – только и спросил он.
– Да, абсолютно, мы остались вдвоем.
– Откуда мне знать, что тебя не подослала эта песчанница? – он нахмурился.
– На меня не действуют ее чары…
– Почему? – он схватил мою руку, от чего меня бросило в жар.
– Я девушка, и нам надо бежать, не медлите, – он внимательно на меня посмотрел и, придя к каким-то выводам, отпустил, сказав:
– Мы выедем через час, тебе надо что-то собрать? – я отрицательно покачала головой.
– Я останусь с вами, – сказала я, сев на стул.
За сборами прошло минут сорок, Димитрий вскочил на коня, я тоже. Мы двинулись к заграждению, чтобы нас выпустили. Воин сказал, что нам надо скакать к другому отряду, расположенному неподалеку.
– Извините, командир. Мы не можем вас пропустить, – сказал, глядя на нашу попытку выехать, стражник.
– Почему? – спросил воин.
– Не знаю, но, если вы попытаетесь уехать, мы сделаем все возможное, чтобы вернуть вас назад, – рыцарь не стал спорить, слез с коня и пошел к себе, будто не расстроившись из-за произошедшего. Я последовала за ним.
– Что нам делать? – мне же было страшно.
– Сбежим этой ночью. Все еще хуже, чем я предполагал, – он стал копаться в своем сундуке с вещами, стоявшем у кровати.
– Как же мы сбежим, если вокруг эти? – я кивнула в сторону улицы.
– Для этого в мире существует магия. Отдохни пока, сегодня ночью нам придется долго идти, и силы тебе пригодятся, – Димитрий все еще что-то искал, я же, воспользовавшись его разрешением, легла на постель и впервые за долгое время уснула.
Проснувшись и открыв глаза, я сильно зажмурилась и еще раз уставилась во тьму палатки. Казалось, что я осталась одна. Но тут же тяжелая мужская рука легла мне на рот. Это был Димитрий. Он дал мне пузырек с янтарной жидкостью, показав, что ее надо выпить. Я подчинилась. Рыцарь взял меня за руку, и мы спокойным шагом вышли из палатки. Я сжала его руку. Что он делает?
Мы проходили около костров, мимо патрулей, но на нас никто не обращал внимания, все будто резко отвели взгляд. Теперь понятно, почему он говорил про магию. Так мы добрались до конца лагеря, потом до кромки леса. Он так и не выпустил мою руку из своей. От этого страх притаился внутри, потихоньку вырываясь наружу.
Только когда мы зашли в лес и шли уже около получаса, он отпустил меня и сказал:
– Нам предстоит долгий переход. Жаловаться и плакать будешь дома, а сейчас ты не девушка, ты – воин. Выполняй все, что я скажу, иди по моим следам, не отвлекайся. Мое слово – закон, и ты с этим не споришь. Жалеть тебя никто не будет. Если не спрашиваю – молчи, – он достал из своей сумки сапоги. – Переодень, они лучше, – и двинулся сквозь ночь.