Последствия
Шрифт:
Внизу широко раскинулась Мирра. Над деревьями поднимаются причудливо перекошенные здания, хотя джунгли пытаются отвоевать свое - лианы, словно зловещие пальцы, оплетают стены и черепичные крыши, будто стремясь медленно разрушить город. Между зданиями тянутся тропинки, слишком узкие, чтобы их можно было назвать дорогами, - скорее переулки. Именно потому застопорилась имперская оккупация планеты - по этим "улицам" не пройдет никакой транспорт. Разве что мотоспидеры, но и для них повороты чересчур резки.
"Не важно, - думает Слоун.
– Это все
Челнок круто разворачивается, снижаясь над городом. Прямо по курсу дворец их союзника и мерзкого подхалима сатрапа Исстры Дируса. Однако она тут же напоминает себе, что без таких, как он, не обойтись - машина работает, лишь когда подогнаны все ее детали. Сам дворец выглядит помпезно - это бывший городской храм, который сатрапы превратили в символ роскоши и богатства. Стены из кварца, пронизанного яркой киноварью, увенчаны бессмысленными золотыми остриями, фасетчатые хрустальные окна, может, и прекрасно выглядят, но лишены главного свойства окон - прозрачности. Слоун предпочла бы подобному строгий, бескомпромиссный дизайн...
Впереди какое-то движение.
Кто-то спускается на тросе с соседней телекоммуникационной вышки, бывшей когда-то частью здания правительства, в котором давно уже никто не заседает. С тех пор, как к власти здесь пришел сатрап. И вовсе не случайно это произошло именно тогда, когда Империя захватила Галактический сенат. Адмирал нажимает кнопку, поворачивает ручку...
На экране появляется увеличенное изображение спускающегося по тросу. Судя по рогам на голове - забрак. Женщина. За спиной у нее винтовка, причем длинноствольная. Снайпер.
Охотница за головами.
Рыкнув, Слоун вскакивает с кресла и бросается к посту стрелка за ее спиной. Кем бы ни была наемница, у Рей нет ни времени, ни терпения это выяснять - и хотя адмиралу не подобает становиться за орудия, ничего другого не остается.
"Пусть об этом беспокоятся другие".
Придвинув к себе управление, она начинает стрелять.
Джес молится, чтобы трос, который она перебросила с вышки на крышу, выдержал ее вес. Трос длинный, а вышка, на которой он закреплен, не слишком прочная. Даже сейчас она слышит металлический скрежет у себя за спиной.
Как выясняется, это уже не важно.
Слева от нее словно ниоткуда появляется челнок - еще один имперский транспорт типа "Лямбда", неумолимый и безжалостный. Над вытянутым носом - черное стекло кабины.
Начинают стрелять пушки. Судорожно вздохнув, Джес подтягивает колени к животу, чувствуя, как пылают мышцы, и старается стать как можно меньше.
Бластерные пушки выплевывают лазерные заряды, которые рассекают воздух со всех сторон. Она понимает, что протяжно и яростно кричит, но не слышит собственного вопля. Все, что она слышит, - шум ветра и выстрелы.
Хорошая новость: бластеры под крыльями челнока не рассчитаны на стрельбу по относительно мелким
Плохая новость: тот, кто сидит за орудиями, только что сам это понял.
Челнок слегка разворачивается...
И стреляет в вышку за ее спиной.
Яркая вспышка, лязг металла. А потом Джес понимает, что вышка валится - трос внезапно ослабевает, превращаясь из натянутого каната в лапшу.
"Держись, - думает она.
– Держись крепче..."
Но смятение чересчур велико. Трос скользит в ее руках.
В ушах свистит ветер. Навстречу стремительно летит город.
Джес Эмари падает.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Норра возвращается в подвал. Потайная дверь все так же заперта, все так же стоит на своем месте валакорд. Норра недовольно ворчит - придется заняться тем, чего она никогда толком не умела.
Придется вспомнить, как играть на валакорде.
Вернее, нужно вспомнить, как сыграть на валакорде несколько нот, не обладая даже толикой музыкальных способностей мужа и сына. Сев за инструмент, она нажимает несколько клавиш, извлекая мелодичные звуки на фоне едва слышного механического шороха. Динь, дон, дан. Не музыка, а какофония.
Но... вот же они, те самые звуки. Начало старой шахтерской песенки "Тачка с камнями". Норра закрывает глаза, вспоминая, как лежали на клавиатуре руки ее мужа, где находился большой палец и мизинец. Последовательность нот - раз-два-три-четыре-пять...
Набрав в грудь воздуха, она играет мелодию.
С тихим хлопком открывается дверь.
Облегченно выдохнув, Норра шагает в проход. В нос ей снова ударяет запах древности, пыли и плесени - запах раздавленного в ладони комка земли или сухого рассыпающегося мха.
Ее окружают старые каменные стены. Норра много лет прожила в Мирре и знает, что под городом тянутся древние катакомбы - наследие незапамятных времен. О них ходит множество слухов - что это храм для обучения джедаев, ловушка ситхов, древние жилища первобытных уугтинов, рассадник склизких хаттов. Немало историй о тех, кто пропал там навсегда, сожранный ранкорами, провалившийся в бездонную яму, похищенный уугтинами и ставший одним из них. Встречаются даже рассказы о якобы обитающих там призраках.
Она прекрасно знает все эти байки.
Норра, однако, и понятия не имела, что старые катакомбы соединяются прямо с ее проклятым домом. Что бы это могло значить?
Она делает шаг и с трудом удерживается от крика.
Прямо перед ней в небольшой нише сидит Теммин, лицо которого освещает голубоватый отблеск голоэкрана маленького компьютера. На нем - карта. Теммин быстро оборачивается, и экран гаснет. Шмыгнув носом, он протирает глаза тыльной стороной ладони и высоко поднимает голову, словно пытаясь скрыть, что он только что плакал.