Последыш Древних
Шрифт:
– Трус! Дерись!
Плевать! Я свои возможности знал и, ожидая подвоха, просто изучал противника. Однако он меня ничем не удивил. Стандартные базовые стойки и приемы. Значит, можно было переходить в контратаку, и, когда его очередной выпад провалился в пустоту, я сделал шаг в сторону и резко, без переходов, прыгнул на него.
Местный аристократ оказался молодцом, реакция у него была хорошая, и он успел отступить, но скьявона полоснула его по темно-серым лосинам в области бедра. Есть! Я его достал. По ноге потекла кровь, и он споткнулся.
Следующий удар! Скьявона отбила рапиру вверх, и мой клинок метнулся к горлу противника. Острие пробило трахею, порезало вены и артерии,
Рунольв Виниор победил легко, просто свалил рубайятца одним мощным ударом и отсек ему голову, в лучших традициях северных берсерков. Варан Агриоль, верткий лейтенант из роты Рейнера, взял своего ловкостью и вонзил меч ему в глаз. Тур Тарагир, второй лейтенант из роты Локаррэ, метнул свой клинок в противника, словно копье, и пробил ему переносицу. А вот Гуннару приходилось трудно. Его противник воином оказался серьезным, совершенно седой пожилой вояка, бившийся с фридлозе на равных, не уступая ему ни в чем, и исход поединка был не определен. Клинки встречались и отскакивали. Бойцы кружили по поляне и бились в полную силу. Но наконец Гуннар взревел, подобно дикому зверю, и резко усилил натиск. Он входил в состояние боевого исступления, и его скорость заметно увеличилась, а сила ударов возросла. И тогда его противник, уже понимая, что проигрывает, сам подставил под меч Виниора грудь, и Гуннар вонзил в нее свой клинок. Это правильно – убивай врага без колебаний. Однако рубайятский аристократ смог ответить, и его меч достал фридлозе, уткнувшись поручику в пах.
Седой упал, а Гуннар, потеряв сознание и теряя кровь, боком свалился на него. После чего Рунольв бросился к брату, а мы прикрыли его, и сделали это очень вовремя. Несмотря на договоренность о честности поединка, герцог Райфель плюнул на свою честь и послал против нас тарримцев. Наверное, он надеялся захватить кого-то из морейских офицеров и отбить тела поединщиков, но мы были начеку.
«Огненная капля» вылетела из моей ладони и сшибла одного всадника. Агриоль метнул кусок льда, ударившийся об землю и расколовшийся на сотни осколков, и свалил еще троих. А Тарагир послал навстречу противнику облако темного дыма, на время прикрывшее нас от вражеских выстрелов.
– Ай-я-я-я-яй!!! – разнесся по полю боевой клич тарримцев, и один из них вынырнул из дыма. Агриоль попытался достать его «ледяной иглой», но всадник ловко свалился под брюхо лошади, а затем снова оказался в седле, и в его руках появилась черная веревка с большой петлей. Аркан. Он метнул его, и петля опустилась на Тарагира. Поворот лошади и резкий рывок. Лейтенант упал, но я был рядом, и скьявона рассекла веревку. А затем я применил силовую петлю, тот же аркан, только невидимый, и скинул вражеского конника, который рухнул наземь спиной и сразу же заткнулся.
– Отходим! – услышали мы команду Рунольва. И, подхватив трофейную рапиру, законную добычу, я бросился бежать. А вот Тарагир и Агриоль вместо оружия прихватили сбитого тарримского кавалериста. Опасно, так как вслед за первым всадником могли появиться другие, но все обошлось.
До строя добежали благополучно. Вслед летели стрелы, но дым не давал тарримцам прицелиться, а когда он рассеялся, мы уже были среди своих. Истекавшего кровью Гуннара приняли целители. А батальон начал бить в щиты и двинулся на врага.
Дух-х! Дух-х! Дух-х!
Удары в такт шагам. Ровный строй и блеск оружия. Штурмовики надвигались на войско герцога Райфеля, подобно стальной несокрушимой лавине. Однако рубайятцы и тарримцы боя не приняли. Всадники осыпали нас стрелами и получили в ответ добрую полусотню арбалетных болтов, а затем рассеялись. Ну а пехота герцога отошла в лес, куда нам лезть не хотелось, и комбат приказал отходить.
В Травене готовились к ночному сражению. На окраину села выдвигались полевые баллисты, маги принимали общеукрепляющие настойки. Воины точили клинки и ужинали, а офицеров собрал Агликано, нарезавший каждой роте свою боевую задачу. Кому куда, а наши четыре взвода поставили на переправе через реку как усиление двух пехотных рот, и комбат был с нами.
Мост был нужен всем, и нам, и противнику. Поэтому его никто разрушать не собирался. На той стороне по-прежнему продолжали грохотать барабаны, и воинам мерещились жуткие тени. Многие рядовые, особенно новобранцы, были напуганы и шепотом пересказывали друг другу страшилки про черных колдунов. Но сержанты свое дело знали, и после разговора «по душам», когда Юссир и Шанни убедили бойцов, что они страшнее живых мертвецов, панические разговоры стихли.
Ближе к полуночи барабаны заткнулись. Что будет дальше? Об этом думал каждый. Однако ответ на этот вопрос знали только наши враги, и все, что нам оставалось, – ожидать их первого шага.
– Стрелы! – услышал я чей-то вскрик и вскинул щит.
С вражеского берега нас стали закидывать метательными снарядами, и с этого началось ночное сражение за Травену. В темные небеса, рассеивая мрак ночи, поднялись осветительные магические шары, и на чужой стороне безымянной речки я увидел множество спешенных вражеских лучников, как рубайятцев, так и тарримцев. Они засыпали нас стрелами, но легионеры и штурмовики построили «черепаху», а затем свое веское слово сказали наши баллисты и арбалетчики. Морейские стрелки ударили из-за укрытия, а выпущенные из метательных машин дротики добавили. Выстрелы за выстрелы, и этот бой практически сразу оказался за нами. Противник не выдержал и, теряя бойцов, откатился от берега в темноту.
– Победа!!! – проревел кто-то из офицеров линейной пехоты, и воины подхватили его клич, но это было только началом.
На западной стороне села начался бой. Как и предсказывал лейтенант, с которым я беседовал днем, мертвецы стали оживать и двинулись на позиции морейской пехоты. А что им сделаешь? Мертвеца можно только сжечь или разрубить на куски, а потом все равно спалить. Огонь главный очиститель скверны, так всегда было и так будет в будущем. А стрелы, болты и мечи трупам не страшны. Вот и приходилось нашим воинам стоять, ждать подхода мертвецов, за которыми маячили воины герцога Райфеля, и тратить драгоценные огненные смеси.
Впрочем, потратили не так уж и много, поскольку тактику выбрали правильную. Мертвеца, медленно приближавшегося к строю под прикрытием тарримских стрелков, принимали на щиты, а затем протыкали его копьями и прижимали к земле, рубили руки-ноги и баграми тащили на костер. Правда, при этом возрастали наши потери от вражеских стрел, но натиск нежити подкрепленная штурмовиками линейная пехота выдержала с честью. Но и это был не конец, а только разогрев перед основными событиями.
На реке раздался шум, и вновь ударили барабаны. Всплески по воде, будто ныряет огромная рыбина. Подобные звуки были не редкостью у меня на родине, на озере, где я контролировал рыболовецкую артель. Так что ничего странного. Однако было в этом звуке что-то, что я не мог уловить и понять, а тут еще барабаны эти, пропади они пропадом. Одно к одному, и я забеспокоился. Кстати, не только я, но и многие офицеры, кто имел хотя бы небольшие способности к магии, и наши чародеи. Но дополнительных приказов никто не отдавал, и роты продолжали блокаду моста.