Последыш III
Шрифт:
Все это Бармин знал, но при этом никогда не задумывался над тем, как в реальности могла бы выглядеть узаконенная обществом и государством полигамная семья. Даже, читая о восточных гаремах в исторических книгах или любуясь картинами Энгра [51] , он не воспринимал все это по-настоящему всерьез. Есть и есть. Можно даже помечтать перед сном на тему «если б я был султан…». Однако рассматривать такую возможность в качестве реальной альтернативы тому мироустройству, к которому Игорь Викентиевич привык, что называется, с младых ногтей, ему бы и в голову никогда не пришло.
51
Жан Огюст Доминик Энгр (1780–1867) — французский художник, живописец и график, общепризнанный лидер европейского академизма XIX века. Известны его полотна с изображением жизни в восточных гаремах.
Однако здесь, в иной реальности,
В обычном случае мужчина увеличивает свою семью постепенно, последовательно и с перерывами, часто не на год, а на пять. Поэтому процесс затягивается иногда на годы и годы, и, значит, среди жен возникает естественная иерархия, — возраст, опыт, стаж, — и это многое решает в отношениях мужчины и его женщин, и между самими женщинами тоже. Но не только это отличает семью Бармина от иных имперских семей. В большинстве случаев речь, и впрямь, идет о гареме, и вся разница только в том, что в новое время в Великорусской империи уже практически не осталось настоящих, — на восточный лад, — гаремов, в которых, живут теремные затворницы, лишь пару раз в году, — да и то лишь по великим праздникам, — выходящие в свет. Свободы теперь у женщин, разумеется гораздо больше, но по-настоящему свободными они являются лишь в небольшом количестве случаев. В восточных княжествах намного реже, чем в западных, где брак иногда действительно становится практически равноправным. Такое положение вещей раздражает буквально всех: и консерваторов, которым искренно нелюб прогресс, и либералам, которые хотели бы дать женщинам, — всем и каждой, — как можно больше свобод, но, увы, добиться этого никому пока не удалось. Бармин же в силу обстоятельств и своего особого двойственного «Я», решил идти до конца, создав де-факто нечто вроде полиаморного [52] брака. Практически, он предлагал своим женщинам род дружеского союза и полную свободу в выборе стиля жизни. Требование было одно, но кардинальное: не предавать. Пока ты член семьи и не объявила об обратном, мужу не изменять, — или, по крайней мере, делать это так деликатно, чтобы никто ничего об этом не узнал, — и, разумеется, не рожать от других мужчин. Брак-то не католический, развод возможен точно так же, как и полное отселение. Живи отдельно и делай, что хочешь, но без скандала и без последствий в виде внебрачных детей. Хочешь ребенка от другого мужчины, флаг тебе в руки. Объявить о разводе дело нескольких дней, да и то большая часть времени уйдет на формальности, а не на объявление, как таковое.
52
Полиамория — форма согласованной немоногамии, система этических взглядов на любовь, допускающая возможность существования любовных отношений у одного человека с несколькими людьми одновременно с их согласия. Полиаморией также называют практику любовных отношений, воплощающую эти взгляды, а людей, участвующих в таких отношениях, — полиаморами.
Глава 3 (2)
— Итак, милые дамы, — Бармин закончил с отварной осетриной с хреном, промокнул губы салфеткой и, подняв взгляд, обвел им всех, собравшихся за столом, — какие будут предложения?
Вопрос касался светской жизни. Тут ведь как? Ну, ладно Бармин. Граф Менгден, известное дело, дикарь и заполярный маугли. Друзей у него, по сути, нет, есть одни лишь враги и немногочисленные союзники. Другое дело — его женщины. Они все, как одна, плоть от плоти мира сего, а, значит, знакомы, как минимум, с половиной молодых аристократов империи. С кем-то лучше, с кем-то хуже, а с кем-то, и вовсе, шапочно. И все-таки знакомы. Росли по соседству, вместе выходили в свет, — на бал дебютанток, например, или на дни рождения сверстников, — учились в одних и тех же лицеях, гимназиях и прочих академиях, пересекались в студенческие годы, учась, в основном, в университетах Пскова, Новгорода и Ниена, встречались в общих компаниях и подходящих им по статусу танцевальных клубах, кафе и ресторанах, все еще называвшихся в империи на старый лад чайными и трактирами. И все это, не считая ближних и дальних родственников, навестить которых по тому или иному случаю всегда входит в обязательную программу.
В практическом плане все это означало, что, приехав в столицу на Большой Летний бал, «семейство» Бармина не могло игнорировать своих светских обязательств, и значит, все вместе или порознь они должны были посещать различного рода мероприятия: коктейльные и танцевальные вечеринки, организуемые светской молодежью, и официальные приемы, устраиваемые старшим поколением. Да и просто сходить в гости, заглянув на огонек, или принять у себя малым составом. Тем более, теперь, когда нежданно-негаданно в Усть-Угле объявился новый граф Менгден, да при том не один, а с сестрой и невестами, одна из которых дочь Самого! В общем, приглашениями Ингвара и его «женский круг» начали заваливать сразу после Малого императорского приема. И на некоторые из этих приглашений стоило, как минимум, ответить. А ведь кроме всего прочего, объявившись в столице, нужно было, — обязательная программа, — нанести визиты кое-кому из родственников, не говоря уже о том, чтобы наладить отношения кое с кем из потенциальных союзников. Учитывая все это, прибыли они в Новгород загодя, — за три дня до обозначенной в императорском приглашении даты, — и предполагали задержаться в столице еще, как минимум, дней на восемь после бала, планируя устроить за это время также одну коктейльную вечеринку и один раут в Ковенском палаццо. Noblesse oblige, как говорится, да и связи нужны. Как без них? Поэтому планы на столичный визит были сверстаны еще в Усть-Угле, но это не значит, что в них ничего нельзя было изменить. Об этом Бармин, собственно, и спросил.
— Ко мне вечером должна приехать Кити Суворова, — откликнулась, опередив остальных, Елена, — с женихом и его первой женой. Будет мило, если ты к ним выйдешь, пусть и ненадолго.
— Кто у нее жених? — Бармин точно видел имя Екатерины Суворовой в списке «встреч и посещений», но подробности успел, естественным образом, позабыть. Как-то не до того было.
— Виктор Буксгевден, старший сын барона Буксгевдена, — пояснила Елена. — Наверняка, еще и младших братьев притащит и сестру своей первой жены. А она у него, между прочим, из Ржевских. Старшая дочь князя Вячеслава Ярославовича.
— Ага, ага, — покивал Ингвар, сообразив наконец, о ком идет речь. — Извини, запамятовал. Выйду, разумеется. Как не уважить таких достойных людей. А к своим ты, когда?
— Да, сейчас и поеду, — чуть повела плечом княжна Збаражская. — Не скажу, что буду счастлива их лицезреть, но не навестить тоже нельзя. Общество может не понять.
— Хорошо, — кивнул Бармин. Ему было жалко Елену, но он понимал, в ее случае, не выполнить обязательную программу — откровенный моветон. — Хочешь, съезжу с тобой?
— Справлюсь, — отмахнулась Елена, — но за предложение спасибо. Ты лучший!
— Я знаю, — улыбнулся ей Ингвар.
— Аря? — повернулся он к сестре. — Ты, чаю, сразу же поедешь к Глинским?
— Да, — кивнула женщина.
— Тогда, может быть устроим вечером танцульки, — предложила Мария.
— Мы, вроде бы, не планировали, — засомневался было Бармин, но женщинам идея сымпровизировать с сейчас на сейчас незапланированную вечеринку неожиданно понравилась.
— А что! — вклинилась в разговор Ольга. — Отличная идея! Я сейчас как раз еду в ресторан на встречу выпускников. Могу подверстать всю компанию. Они все ребята более чем приличные. И есть пара-другая тех, с кем тебе, Инг, стоит познакомиться.
Бармин знал, что Ольга едет на встречу с однокашниками по университету, под которую был снят малый банкетный зал «Селигера» — одного из самых пафосных новгородских кабаков. Недешевое удовольствие, но, судя по всему, у кого-то из ее студенческих приятелей наличествует большая мошна.
«Связи? — кивнул мысленно Ингвар. — Связи — это хорошо. Они нам всем нужны!»
— С кем конкретно? — спросил вслух, желая уяснить спонтанно открывающиеся перспективы.
— Княжич Андрей Бельский, — начала перечислять Ольга, — он хоть и молод, а уже правая рука у своего отца, а это дальневосточный рыбный промысел и Ленское золото. Моя кузина Полина Кашина… Не волнуйся, Инг, — отреагировала она на реакцию Бармина, — никакой связи с моим пап'a. Это другая ветвь Кашиных. Их семья производит сложную машинерию: станкостроение, авиационные двигатели, подъемно-транспортное оборудование. И Поля, что важно, активно помогает отцу и старшему брату. Ну, и, наверняка, кто-нибудь еще придет, если их пригласить.
— Тогда, зови, — кивнул Бармин. — И озаботься приготовлениями. Вино, закуски, музыка… Что там еще?
— Не бери в голову, милый, — улыбнулась Мария. — Мы все устроим лучшим образом!
«Не брать в голову?»
Ну, он и не стал брать.
«Разберутся, не маленькие!» — кивнул мысленно, окончательно выбрасывая из головы мысли о вечеринке, и более к этому вопросу не возвращался.
Съел кусок пирога с брусникой, выпил чашку черного цейлонского чая, усугубил все это толикой коньяка и, сменив походно-полевой комплект, — джинсы, футболка и расстегнутая фланелевая рубашка навыпуск, — на светло-песочного цвета, официальный костюм, поехал наносить первый визит «должникам».