Последыш
Шрифт:
Молодая жена непроизвольно вскрикнула, потому как не ожидала таких грубых ласк. Хотя это трудно было назвать ласками, поскольку, почуяв запах женского тела, мужчина начал звереть на глазах, испуская тихий, но вполне звериный рык. Шура снова попыталась успокоить подружку, но на этот раз уговоры плохо подействовали.
Мариэль сжалась в комок и резко выпрямилась. Барон, не ожидавший такой выходки со стороны женщины, тем более жены, отлетел в сторону и свалился с кровати. Это его поистине взбесило. Он, уже не скрывая своей хищной злобы, набросился на девушку, завалил её на спину и постарался силой овладеть женским телом. Та инстинктивно
Жиль де Рэ опять зарычал, навалился всей своей тяжестью на Мариэль и распластал её поперёк кровати. Голова девушки даже свесилась с одной стороны, а барон тем временем снова придавил женское тело всей своей мощью и весом.
Шура сама не знала уже, как остановить остервеневшего мужчину и даже пожалела, что вернулась в тело двойняшки. Во всяком случае, её присутствие в такой ситуации было неуместно.
Но тут обе девушки почувствовали, как мужчина резко проникает внутрь женского тела. Это была боль, совсем несравнимая с тем чувством упоения, которое так недавно испытала Саша при любовных игрищах с Белецким, которые, к сожалению, стали последними.
Последними?! Вовсе нет. Сексуальные игрушки продолжились сейчас, хотя это было более чем необычно. Во всяком случае, Шура ещё ни разу не слышала, что мужчина может заниматься сексом сразу с двумя женщинами. Впрочем, опыт у неё состоял только из одной ночи, проведённой вместе с любимым, так что рассуждать о подобных вещах, тем более в постели, у Шурочки не было сил.
Лютая боль захватила тело женщины в свои лапы и не собиралась отпускать. Колющие спазмы захватили низ живота, а Мариэль не могла даже закричать, потому что муж другой рукой придавил ей рот. Она пыталась укусить душащую её волосатую кисть, но ничего не получилось.
Барон позволил себе с упоением отдаться сексуальной гимнастике, совсем не интересуясь, нравится ли это истерзанной женщине или, может быть, в постели надо быть хоть немного деликатнее?
Но если бы мужчина узнал, что имеет сразу двух женщин, бешенство его могло превзойти все допустимые пределы. Шура, испытав вольнодумство насильника, хотела было воспользоваться собственной ладанкой, где хранился глоток эликсира для экстремального возвращения. Но ладанка вместе с нательным крестиком слетели с головы молодой жены барона, и поэтому Саша поневоле должна была испытывать все прелести полового общения другого мужчины, совсем даже не подозревающего о радости, которую можно испытать от такого же сексуального влечения, но не насилуя женщину, а отдаваясь ей со всей широтой мужской души. Хотя… после такого скотского обращения хозяина замка трудно было назвать мужчиной, тем более, рыцарем.
Ведь постельные выходки мужчин очень важны для любой женщины. Именно в первую брачную ночь в её сознании зарождается и крепнет линия поведения, касающаяся всех житейских проблем, неурядиц и маленьких радостей. Именно в этот момент появляется на свет новая Афродита, либо Кассандра; Нефертити, либо Химера, только что сбежавшая с крыши Нотр-Дама.
В этот краткий, но очень важный миг сексуального танца, в обоих танцорах либо оживает, либо совсем затухает орган любви. Этот орган есть у каждого, только не каждый знает о нём и не каждый умеет с ним обращаться. А умение, пусть даже в таких интимных вещах, как секс, не помешало ещё никому.
В Шурочке таинственный орган любви распустился в одно мгновение чудесной белой хризантемой, запах которой преследовал девушку даже сейчас. А вот в ментальном теле Мариэль начала распускаться роза, но чёрного цвета. Чёрная роза во всех странах и во все времена была символом печали – незавидного женского чувства. В то же время Шурочке было с чем сравнить отношение мужчины к женщине на брачном ложе, а Мариэль обязана переносить насилие и всю оставшуюся жизнь пережёвывать в сознании грубые выходки мужа.
Жиль де Лаваль, наконец, отпустил жену, молча поднялся с постели, накинул на плечи халат и отправился в свою спальню. Мариэль так и осталась лежать поперёк кровати. Даже голова всё так же свешивалась с краю, и волосы шёлковым водопадом струились до деревянного пола.
Хотя Шура сама чувствовала себя разбитой и раздавленной, но помочь двойняшке прийти в себя, было просто необходимо. Саша принялась нашёптывать ей какую-то успокоительную дребедень, но вдруг из глаз молодой женщины хлынул неудержимый поток слёз, а к горлу подступил душащий и сковывающий дыхание спазм.
Мариэль забилась в истерике. Просто молодой женщине было очень обидно почувствовать себя лишь подстилкой для мужской похоти и грубой развязности. Слёзы не давали покоя девушке. Но с другой стороны это было хорошо хотя бы потому, что со слезами выходит вся несусветная дурь из головы и молодая женщина ничего с собой плохого не сотворит.
Саша приложила все имеющиеся у неё в запасе знания женского характера и даже поучения бабушки, без которых Шурочка оказалась бы просто никчёмной девчонкой. Внучка в своё время всё же слушалась бабушку, и необходимые женские законы постепенно выучила наизусть, что сейчас помогло встряхнуть маршальскую жёнушку. Пришлось пустить в ход даже такую мысль, что Жиль де Лаваль де Рэ недаром оказался в изгнании и безвыездно живёт в своём замке Тиффож, хотя имеет множество других замков и поместий. Значит, он в немилости у короля Франции, а тот в любой момент может припомнить какие-либо провинности барона и отправить его на плаху. Но тогда Мариэль станет независимой безутешной вдовой и владелицей бароната!
С этими мыслями Мариэль забылась коротким сном, что помогло и ей и двойняшке Шуре прийти хоть немного в себя. Но, проснувшись, девушка увидела, что в спальню снова входит Жиль де Рэ, её муж. Он был уже одет в чёрный короткий камзол и такого же цвета леггинсы. Даже кожаные башмаки с загнутыми вверх острыми носами были чёрными, а не рыжими или жёлтыми как обычно.
– Я не дождался вас к завтраку, мадам, – де Рэ выпятил подбородок. – В моём доме это не принято, прошу учесть.
– Простите, месье, – Мариэль вскочила с постели и сделала книксен. – Я никогда больше не принесу вам ненужных забот. Только вы научитесь прежде, как вести себя в дамском обществе, а тем более с женой, которая, как недавно вы утверждали, была вами любима.
Барон сделал несколько шагов навстречу нелюбезно встретившей его молодой жене и чёрным мёртвым взглядом уставился в лицо женщины. У той мурашки поползли по спине от такого жуткого взгляда. Ведь первый раз она видела мужа так близко и наедине.
– Меня могла бы разбудить хотя бы горничная? – попробовала сгладить неловкость Мариэль.
– Горничная! – барон захохотал, откинув голову. – Горничная?! Будет вам горничная.
Не переставая утробно хохотать, барон обернулся к противоположной стене и громко позвал: