Последыш
Шрифт:
Но ничего не пропадает впустую. Во всяком случае, когда Тришка, сделав умное лицо, ощупывал Сирина и Богала, до него донёсся со стороны изразцовой пирамиды Шурочкин радостный вопль:
– Вау! Есть!
– Что есть? – не понял парень.
– Иди сюда, – махнула Шура. – Я тебе такое покажу, ахнешь!
Тришка не заставил себя упрашивать и подошёл к Саше, разгребавшей пятку пирамиды с восточной стороны. Девушка даже достала из кармана носовой платок и принялась отчищать обнаруженное ей сферическое углубление в безупречно ровной стене пирамиды.
– Что это? – заинтересовался парень. – Углубление? Покрытое таким же изразцом? Это действительно – Вау!
– Вот здесь и есть тот вход, который твой друг археолог ищет в подвале, – Шура посмотрела в глаза приятелю, и он понял – девушка говорит правду.
Во всяком случае, какая-то закавыка в находке девушки точно имелась, потому что углубление в ровной стене пирамиды было проложено такой же узорной керамической плиткой, как и все остальные и в углублении явно виднелся какой-то выпуклый рисунок. Археологическая команда Здановича случайно или не совсем случайно, но пропустила важную деталь в строении пирамиды. А Шура, руководствуясь каким-то своим женским чутьём или ещё чем, откопала пропущенное. И, судя по всему, знала даже, зачем и кто сделал эту замочную скважину в ту далёкую историческую эпоху.
– Я тебе раньше не говорила, да и незачем было, – глаза девушки искрились. – Но это тогда было неважно, а вот сейчас…
Саша достала из своего крохотного заплечного рюкзачка большое хрустальное яйцо и протянула Тришке. Тот, не решаясь прикоснуться к яйцу, рассматривал его со всех сторон, и глаза парня принимали наиболее осмысленное выражение. Во всяком случае, он уже стал понимать, что к чему, а Шуре только того и надо было.
– Слушай, – парень по-старчески пожевал губами от волнения. – Слушай, а ведь этот хрусталик можно вставить в…
Тришка ткнул пальцем в изразцовое углубление. Потом перевёл взгляд на Сашу. Его глаза тоже заиграли весёлыми огоньками:
– Сашка! Ведь это фантастика! Ты ещё не пробовала?! Хотя, что я говорю?.. – зачастил он. – Надо Здановичу сообщить!
– Тихо, не гони волну! – скомандовала Шура. – Если сообщить твоему главному археологу, то нас вообще близко не подпустят к пирамиде. Смекаешь? Я предлагаю другое. Мы вернёмся сюда вечером и попробуем этим ключом открыть керамический замочек, а пока пошли знакомиться с Аркаимом.
– Может быть, сообщить всё-таки археологам? – неуверенно предположил Тришка.
– Послушай, – голос Шуры приобрёл командную жёсткость. – Я ведь и тебе могла ничего не говорить. Одной, знаешь ли, легче. Просто ты мне как человек понравился и когда рядом такой клёвый парень, увереннее себя чувствуешь. А Зданович твой получит от этого и славу, и почести, но только после нас. Нельзя всё ссыпать в одну кучу, а то не винегрет получится, а сочная кучка навоза. Ещё наши предки говорили – всему своё время. Так что потерпи до вечера.
А до вечера время тянулось удивительно медленно, то путаясь под ногами какими-то нестандартными мыслями, то обволакивая пустую голову километрами дорог. В общем, Тришка до вечера явно мучился, в предвкушении… в предвкушении чего? Этого не знали оба, а после ужина им, как сладкой заезжей парочке, удалось смыться из лагеря без подозрений.
– Санька, откуда ты узнала, что искать скважину надо с восточной стороны, – спросил парень по дороге к холму.
– А как же?! – обернулась к нему девушка. – Во многих рунах говорится, что когда ищешь Алатырь-камень, надо к солнцу идти спиной, но не за своей тенью. Неужели не слыхал? Сейчас придём в Аркаим, сам всё увидишь.
Только заветный холм Аркаима тоже не хотел приближаться, и, казалось, убегает вдаль вместе с дорогой, становясь блуждающим болотным огоньком или же вспыхивающим ненадолго цветком папоротника на Купалицу. Городу всё-таки сбежать никуда не удалось, а вот ворота в цитадель оказались закрытыми. Большой амбарный замок висел в петлях и посмеивался над искателями приключений.
– Ну, Зданович, собака, – заворчал Тришка. – Какого лешего ему понадобилось замок на ворота вешать?
– Всё очень просто, – пожала плечами Шурочка. – Твой археолог – просто хозяин, а у хозяина всё должно быть, как должно быть. Даже музей внутри организован с драгоценными экспонатами и как положено для настоящей экспозиции. Ничего удивительного. Как же такие материальные ценности не посадить под замок?
– Может всё правильно, – ерепенился Тришка. – Меня интересует другое – как мы попадём в этот долбаный музей?
– Лазать умеешь? – поинтересовалась Шура.
– Чего?
– Лазать по верёвке умеешь? – Шура достала из своего мелкого рюкзачка, оказавшегося не таким уж мелким, бухту капронового шнура с прикреплённой к нему «кошкой». [38]
Затем она ловко раскрутила «кошку» в воздухе и забросила на стену. Крюк послушно зацепился за что-то наверху. Саша подёргала верёвку, удовлетворённо кивнула, снова полезла в рюкзачок, достала оттуда прорезиненные шиповатые перчатки и протянула их приятелю.
38
«Кошка» – матросский крючок с тремя концами, цевьём крепящийся к тросу. Использовались при абордаже.
– Самое время отличиться, – улыбнулась она. – Влезешь на стену и втянешь меня следом. Не трудно?
Любой парень, может быть, засомневался бы в своих способностях, но после скромного девичьего вопроса отступать было некуда. Тришка натянул перчатки, для вида поплевал на них и принялся взбираться на стену. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, как любили сказывать русские калики перехожие. Но богатырь победил-таки стену цитадели, отдышался и уже более спокойно втянул наверх девушку. Тут в сторону цитадельного храма деловито пролетела белая сова и уселась где-то возле купола.
– Что это? – ухватила Шура за руку своего спутника. – Белая полярная сова!
– Возможно, здесь такие водятся, откуда ты знаешь? – возразил Тришка.
Спускаться было намного легче. Оба, не задумываясь, вприпрыжку припустились к маячившей в ночи пирамиде. И тут возле стрехи маленькой церкви прилетевшая сова вдруг прокричала:
– Фубу! Фубу! Фубу!
– Что это она кричит? – боязливо передёрнула плечами Шура.
– Шубу просит, – улыбнулся Тришка. – Не слышишь что ли? Сама белая и шубу белую ей подавай!