Последыш
Шрифт:
– Иркуйем-Богал – царь медведей.
– Медведь же с восточной стороны, – поправил лектора Тришка.
– Ах, да. Иркуйем-Богал – исключительно Сибирский медвежий царь. О, это удивительная история! Разве на Москве ничего про сибирских медведей не известно?
– Пока нет, – пожала плечами Сашенька. – Разве что в Московскую Олимпиаду в двадцатом веке резиновый мишка улетел из Лужников прямо в небо, и никто не знает где он сейчас. Но мы готовы удалить своё высокосортное незнание медвежьей истории.
– Договорились, – кивнул Владимир Геннадиевич. – Значит так. Здесь Богала никогда не называли общеизвестным именем, хотя имён было много. Например, Хозяин, Потапыч,
– Почему?
– Потому что запросто можно беду накликать, – серьёзно сказал археолог. – Здесь его всегда боялись, уважали, да и сейчас так же относятся. Иркуйема никогда нельзя определить однозначно. Скажем, труслив, как заяц; свиреп, как лев; зол, как волк; хитёр, как лиса. Скорее всего, в медведе сочетаются все эти качества: добродушие, обжорство, ярость, богатырская сила, неуклюжесть, лень и всё это хозяйство венчает звериная нежность. Каково?
– Фантастика!
– Вот те и фантастика, – улыбнулся Владимир Геннадиевич. – Поэтому медведя в Сибири всегда считали оборотнем, и если какая женщина объявляла, что родила от медведя – ей верили. Только младенцу всю жизнь приходилось отдуваться за разгульную мамашу и привыкать к одиночеству. Но, ни мать, ни ребёнка особо не трогали, боялись.
Так. Теперь, вроде бы добрались до юга.
– Смотрите, там выточенный из большого оникса Грифон, – подсказал Тришка. – Неужели эта птичка тоже из захоронения?
– Грифон, грифон, – хмыкнул археолог. – Откуда он появился, для нас остаётся пока что тайной за семью печатями. Такой своеобразный крылатый сфинкс с туловищем льва и головой орла. Признаться, для меня самого странно, как оказался здесь грифон? Может, действует стандарт мышления? Если грифон или сфинкс, значит, обязательно Египет. Но почему обязательно?
Ведь в том же Египте и Греции существует предание, что грифоны живут где-то на Крайнем Севере, в стране гипербореев. У греков до сих пор сохранилось убеждение, что Аполлон – выходец из той же Гипербореи. Он даже несколько раз уезжал с Олимпа в отпуск и вполне возможно прямо сюда.
А занятие у гиперборейцев было только одно: охранять золото богов от уродливых великанов аримастов. Больше я, к сожалению, о грифонах ничего не слыхал. Но существуют проверенные факты, что народ по всему земному шарику расселился именно отсюда. То есть, наши праотцы жили в Аркаиме. Правда, мало пока известно о действительных переселенцах.
– Но и этого более чем достаточно, – успокоил его Тришка.
– Правда? Ну, тогда приступим к западу. Видите, там из красного камня птица Сирин, – Владимир Геннадиевич сделал несколько шагов в сторону пирамиды. – Я вижу, вас эти символы у подножия пирамиды не на шутку заинтересовали. Надо же! Ну, ничего. Сирином, эта птица на Руси никогда не была. Так она зовётся где-нибудь в Греции или Словении, а здесь, в России, Макошь. Это чисто сибирское имя и нигде больше не услышишь. Птица с головой девушки! О, эта птичка многим помогла с ума сойти. В Греции где-то ютятся их сестрёнки – сирены. Слыхали? Надеюсь, помните, как Одиссей готов был всё на свете отдать, да и себя тоже за один лишь поцелуй такой птички? Хорошо, что у гребцов уши заткнуты были.
– Ой, мне здесь так нравится! – пискнула Шура. – А вторая пирамида такой и была, или её тоже из разных камней сложили для будущего музея?
– Это хорошо, что вы не забыли о второй пирамиде, – усмехнулся Зданович. Мы её обнаружили такой, какая есть, только очистили от различных слоёв накопления земли. Кстати, в самой нижней части наслоения существуют ярко выраженные слои морского ила с водорослями и окаменевшим планктоном.
Археолог, произнося речь, всегда следил за тем, какое впечатление производят его слова на слушателей. Горящие глаза обоих гостей и междусловное «аханье» явно нравились археологу, ведь перед скушными туристами и лекции об истории земли читать скучно. А молодая парочка проявляла интерес к его работе, которая была для Здановича действительно лебединой песней.
– Каждый из нас может возродить в душе своей Божественную драму, но никто из нас не в силах переделать её. Так и эта пирамида пережила все века, потопы, ледники и возродилась для нас новым словом древнейшей истины.
Археолог сделал паузу, откашлялся и продолжил:
– В соседнем с нами государстве существует поверье, что на горе Кунь-Мунь растёт дерево, из-под корней которого текут два ручья – живой и мёртвой воды. А по стволу бегает белочка меж нашим царством и запредельностью. Когда мы откопали эту пирамиду, то сначала просто растерялись, ибо с её появлением на свет рушились многие представления человека о развитии цивилизации. Право слово, мы думали, что пирамида скрывает в себе это дерево, то есть, соединяющий мост меж двумя или несколькими мирами. Но она пока ни для кого недоступна, поскольку, если это захоронение какого-нибудь земного царя или владыки Аркаима, то вход, как и в египетских пирамидах, может быть где-то в другом месте. Может быть, даже в подвале стоящего рядом храма. Во всяком случае, наша сибирская находка много меньше по размерам любой египетской, но зато нигде больше не найдёте такой красавицы.
– Это уж точно, – кивнул Тришка. – Только почему вы решили, что вход в пирамиду в подвале этого храма? Или они строились в одно время?
– Нет, церковь на старом фундаменте отстроили мы, – сознался археолог. – Но по описанию – такую же, как и была тогда. Только глубокий подвал в ней ещё сохранился. Я, собственно, пришёл сюда, чтобы там поработать, да не мог обойти вас. Вы стояли, открыв рты, готовы проглотить любую информацию. Вот я и поделился.
– Так вы нам о символах говорили неправду? – глаза Шуры округлились от обиды.
– В каждой правде есть доля правды, – попытался успокоить девушку археолог. – Недаром же египетские пирамиды оказались вдруг в центральной Америке, где они существовали много раньше, чем Египет, Индия и Китай. А вот откуда всё расползлось по земле, нам и предстоит выяснить. Если моё предположение верно, то всем великим забугорным историкам придётся переписывать историю заново.
– А это надо? – пожала плечами Шура, поскольку личное знакомство с историей у неё уже превращалось в профессию и допускать к материалам истории можно далеко не каждого.
– Надо, деточка, надо! – набычился Владимир Геннадиевич. – Иначе война за истину никогда не утихнет. Ну, ладно, заболтался я с вами. Пора и честь знать. Я в подвале как раз на отдельную комнату наткнулся, откуда выходов вообще никуда нет. Думаю, что выход всё-таки есть, только его надо найти. Вы здесь погуляйте пока, а будет скучно, спускайтесь ко мне, посмотреть доисторический лабиринт Минотавра, то есть… в общем, мы этому …тавру ещё имя не дали. Если поможете найти, сами и дадите.
Зданович отправился в подвал, копаться в российском прошлом, а Тришка с Шурой принялись наощупь знакомиться с пирамидами, только парень интересовался предметами мистического прошлого, равно как и черепами, а Шурочка пустилась ползать на четвереньках вокруг изразцовой пирамиды. Она несколько раз останавливалась, кое-где разгребала землю у подножия пирамиды руками, потом хмыкала и продолжала поиски.