«Послесловие»

Дахненко Александр

14.

Со странной дышишь напряженностью, Живешь в подвижной пустоте. И видишь вмиг за искаженностью Души стремления к мечте. Огнем пылая обреченности, Стихи трагически текут. И, доходя до утонченности, Все ткань межзвездной скуки ткут. Кругом туманные пророчества, Мистическая дребедень. Магическое одиночество, Что убивает каждый день. И мы скитаемся отчаянно, В пространстве целые века. Мы смотрим в небо неприкаянно, Туда, где черная тоска. Ну что

же прикоснемся к вечности, (Пусть приговор ее суров) На перекрестках бесконечности Холодных, внутренних миров…

15.

Травит тебя неизбежное зло, Тянется к горлу холодной рукой. Вот уж действительно не повезло. Вот и один ты остался с тоской. Выброшен в темное пламя навек, В воду забвенья и в ветер потерь. Что же еще ты искал, человек? Что же ты хочешь от жизни теперь? Тщетно взываешь к закатной судьбе, Что переходит из небыли в быль. Быстро становится не по себе — Сердце твое обращается в пыль.

16.

Ломается жизнь на фрагменты: Дороги, часы, разговоры. И очень дурные моменты Заводят ненужные споры. Все так же судьба импульсивна, И сердце капризам подвластно. А глыбы пространства массивны, И небо молчит безучастно. Но счастья природа статична, А горе все так же текуче, Ты смотришь опять иронично На время, нависшее тучей, Что скоро на землю прольется, Дождем пламенеющей боли… И вечность опять усмехнется Твоей незначительной роли.

17.

Я не охочусь на слова, Я не охоч до слов. Трещит от скуки голова, От тупости голов. Я — символ, я — всего лишь знак. А жизнь — как белый лист. И в этом смысле я — пустяк, Всего лишь — символист. Я узнаю себя сквозь сны, Проваливаясь в ночь. Прошу у темной тишины: «Хоть что-то напророчь!» Я вижу в зеркале из слез, Все, что не изменить… Своих седеющих волос Трагическую нить.

18.

Под грустную музыку сердце стучит все сильней. И мне непонятно, чего ожидает оно? Я словно бы свыкся с текучею тяжестью дней, И призраки счастья меня не тревожат давно. И годы ненужные бродят за темным окном. Я не замечая их, снова о чем-то пишу, Не делая больше различий меж явью и сном. Мистическим воздухом больно и трудно дышу. И все недоступное ближе покажется мне, Лишь в дали Вселенной спокойно душа поглядит. И странно светло улыбнется в ночной тишине, И в небо, в холодное небо свободно взлетит.

19.

Когда мое сердце замрет наконец, Иль просто забудет о боли? Смеется кошмарных иллюзий творец. Он знает, кто пишет все роли. Он видит все судьбы на зыбких путях, Чертя хитроумные знаки. Приносит трагедии в разных вестях, И души купает во мраке. А ветер безумья летит по стране И жутко свистит в мои уши. И жажда отмщенья бушует во мне, И черною яростью душит. Мерещатся лица и тают во мгле, И бездна маячит порою… А тень, мой двойник, что скользит по земле, Захвачена этой игрою.

20.

Сквозь длинные дни продираясь на волю, Сквозь темные сны пробираясь наружу, Ты выбрал себе одиночества долю: Реальность тоски да беззвездную стужу. Есть несколько строк, что тревожат бумагу, Немного шагов в холодеющем мраке. Постой, помолчи, вызывая отвагу, Ведь хаос готовится к новой атаке. И жизнь награждает то явью, то бредом: Неясно поет ли душа или стонет… И что-то зловещее движется следом, И мир умирает на теплой ладони. Палящее солнце сжигает сознанье, Слепое безумие опыты ставит. И годы становятся воспоминаньем, И обручем памяти голову давят.

21.

На полотно судьбы нанесены мазки, И паутины дней мерцает позолота. И нежен томный взгляд насмешливой тоски, Разбитая душа надменно ждет чего-то… Весна уходит вдаль, меж пальцами течет, А в жилах кровь поет, вскипает увлеченно. И ты на миг забыл, что ты уже не в счет. Что солнца всех миров пылают обреченно. И жизнь, огромный вихрь, безмерный океан, Что волнами мечты за грань миров летела, Опять превращена в трагический роман, Опять заключена в ослабленное тело. Пусть суждено сгореть, исчезнуть навсегда, И в пропасти зеркал теряться неизменно… Ты — воплощенный сон, ты — памяти вода, Журчащая печаль на темном дне вселенной.

22.

На черном свете жизни блеф Лежит больным пятном. И беды, дерзко осмелев, Уж бродят за окном. Я что-то снова бормочу, Не понимая что, Я неизбежного хочу И вечного ничто. Забыть, и навсегда уйти, Закрыв плотнее дверь В иную плоскость перейти. Свершений и потерь. Отсюда не видать никак Что там, за гранью сна? Какой еще начертит знак Безумная весна? Надменность падает во взор И пропадает в нем. И занимается простор Оранжевым огнем. И ироничная судьба Шпыняет каждый миг. Летит высокая мольба И блекнет промеж книг. Цветет черемуха, сирень, И проклятая грусть Стихи читает каждый день, Читает наизусть. И в никуда бредет душа Ей весны не нужны. Ей снятся, прошлое круша, Трагические сны. Как жизнь проста, как жизнь пуста, Тщеславна и горда. Вот и вписалась в тень креста Заветная звезда…

23.

По сонным кошмарам уходишь куда-то, За тысячи верст от превратностей жизни. Душа в одиночество темное сжата. Не помнит о светлой, о дальней отчизне. И я потихонечку в тень превращаюсь, И годы становятся злей и короче. Но я не жалею, и я не смущаюсь: Лишь жилы наполню чернилами ночи. Струится меж пальцев надежда и горе, И боль утверждает глухую отвагу. Так падают звезды и гаснут во взоре. И ненависть сердца сжигает бумагу.