Посмертный образ
Шрифт:
– Ничего. В парикмахерской она не была, у массажистки тоже не была, это все вранье. Более того, Стасов нашел людей в «Сириусе», которые утверждают, что звонили вечером Зое домой в районе десяти-одиннадцати часов. Знаешь, оказывается, когда у тебя случается неприятность, находится куча людей, которые хотят спросить у тебя, правда ли это. И вечером ей позвонили по меньшей мере две приятельницы, чтобы узнать, правда ли, что Смулов хотел взять ее на эпизод, а Зарубин запретил, и правда ли, что случилось это по инициативе самой Алины Вазнис. Одна из них звонила в начале одиннадцатого, другая – почти в одиннадцать,
– И Семенцовой, конечно, дома не было?
– Конечно, не было. Во всяком случае, трубку никто не снял. А Стасову она сказала, что пришла домой около десяти. Ася, ты вроде не в себе сегодня.
– Почему ты решил? – искренне удивилась Настя. – Настроение у меня нормальное, чувствую я себя отлично, ничего не болит, никто меня не обидел. Что ты выдумываешь-то?
– Я не выдумываю, а только я сижу у тебя уже полчаса, а ты еще ни разу кофе не выпила и мне не предложила.
Настя расхохоталась. Юрка был ее давним и близким товарищем и прекрасно знал, что без чашки кофе она не может прожить и двух часов. Многолетние наблюдения говорили о том, что после утренних оперативных совещаний Настя, возвращаясь в свой кабинет, первым делом включала кипятильник и делала себе огромную чашку крепкого кофе, без этого она работать не начинала.
– Надо понимать, что главное в твоей фразе – последняя часть. Ты вежливо намекаешь на то, что я тебя не угощаю.
Она достала кипятильник, налила воду из графина в большую керамическую кружку, достала из тумбочки две чашки, банку с растворимым кофе и коробку с сахаром.
– Ну так что, вымогатель, делать-то будем? Ксению Мазуркевич отдадим следователю?
– Отдадим, – согласно кивнул Коротков.
– А Семенцову? Стасов выжал из нее все, что смог, имеет ли смысл ему и дальше с ней работать?
– Ладно, Семенцову я возьму на себя. Конечно, Стасову не с руки проявлять жесткость, они же вроде как сотрудники одной фирмы, а мне все можно, я для нее чужой.
– Значит, так и порешим. Следователь будет проверять алиби Ксении Мазуркевич, ты – алиби Зои Семенцовой, я займусь выяснением вопроса о том, не являются ли эти милые дамы близкими подругами. У нас провисает Харитонов, – задумчиво сказала Настя. – Колобок обещал разобраться с текучкой и дать нам кого-нибудь в помощь. Видно, не получается. Что-то он молчит.
Колобком в их отделе любовно называли начальника, Виктора Алексеевича Гордеева, за коренастую крепкую фигуру и круглую лысую голову. Гордеев о своем прозвище знал, но не обижался – оно приклеилось к нему так давно, что Виктор Алексеевич рассматривал его как свое второе имя.
– И еще одно, Юрочка. Надо нам с тобой выяснить, не имела ли Алина Вазнис обыкновения принимать транквилизаторы. А то мы с тобой тут сейчас наворочаем версий, а окажется, что она сама регулярно принимала препараты. Ты позвони Смулову прямо сейчас, чтобы мы уже внесли ясность и не мучились.
Коротков покорно снял телефонную трубку и набрал номер Смулова. Тот, к счастью, оказался дома.
– Транквилизаторы? Нет, никогда. У Алины были на редкость крепкие нервы, она вообще никогда ничего такого не принимала. И даже в пятницу, когда я посоветовал ей побыть дома и успокоиться, она пила только настойку пустырника. Так она сама мне сказала. Единственное успокоительное, которое я у нее видел, – это валерьянка в таблетках. Алина, видите ли, очень боялась зубных врачей, и от страха ее даже наркоз плохо брал. Поэтому ей посоветовали предварительно принимать несколько таблеток, чтобы обезболивание было более эффективным.
– И вы никогда не видели у нее дома никаких препаратов?
– Нет, – твердо ответил Смулов. – Никогда.
Коротков положил трубку и отхлебнул кофе.
– Номер не прошел, – прокомментировал он. – Наша потерпевшая психотропными препаратами не баловалась, и вообще нервная система у нее была отменная. Боялась только зубных врачей и пила только валерьянку в таблетках. Изредка – настойку пустырника. Это все.
– Жаль, – огорченно вздохнула Настя. – Значит, придется заниматься Мазуркевич и Семенцовой. А мне так не хотелось…
– Да? А почему?
– Да ну их. – Она вяло махнула рукой. – С женщинами всегда трудно. Врут, врут, одно на другое налепляют, потом разлепить невозможно. Тем более одна – алкоголичка, другая – с бешенством матки. Такие в жизни ни одного слова правды не скажут, будут голову морочить до помрачения рассудка. Знаешь, почему с мужиками проще? Если его припереть к стенке и доказать, что он сказал неправду, у него руки опускаются сразу. После этого с ним работать – одно удовольствие. А бабы – они по-другому устроены. Им не бывает стыдно, когда их уличаешь во лжи, у них прямо азарт какой-то просыпается, до того им хочется тебя обмануть, лапшу тебе навешать. Ты им, мол, неправда ваша, тетенька, а они тебе в ответ: нет, правда, и не знаю я, кто вам сказал такую глупость, кто меня уличил во лжи. А есть и посложнее вариант: да, я сказала вам неправду, но это потому, что… И дальше загоняет тебе еще большее вранье. А когда ты ее и во второй раз уличишь, она начинает рыдать и рассказывать тебе страшную историю про какую-нибудь кошмарную тайну, которую ни в коем случае нельзя разглашать, поэтому она и говорила неправду все это время. Во имя сохранения тайны, так сказать. Ох, Юрочка, бабы – страшная штука.
– Можно подумать, – фыркнул Коротков. – А сама-то ты кто будешь?
– Я, миленький, не баба, – улыбнулась Настя. – Я – сыщик женского пола. Две большие разницы и одна маленькая.
»Сливки» Настя сняла сразу, позвонив Стасову и попросив его выяснить, не являются ли Ксения Мазуркевич и Зоя Семенцова близкими приятельницами. Ее вопрос показался Стасову более чем странным.
– Да что у них может быть общего? – удивился он. – Жена президента и спившаяся актриса.
– Я тоже так думаю. Но ты все-таки узнай, ладно? Может, они в школе вместе учились, или в институте, или в молодости время проводили в одной компании. Может, в больнице вместе лежали. Знаешь, всякое бывает. Слава, ты пойми меня правильно, мне на данном этапе не нужна правда, мне нужно общественное мнение. Я хочу понять, официально считается, что они хорошо знакомы или что они не имеют друг к другу никакого отношения. А уже потом я буду шагать дальше.
– Ах это, – с облегчением ответил Стасов. – Ну это я быстро. Минут через десять перезвони мне.