Посмотри, на кого ты похожа
Шрифт:
– Да бросьте вы, девочки! Из-за стекляшки милицию вызывать!.. Хотя… всё-таки память, в пятом классе с подружкой в галантерейке купили… Может, милиция и найдёт…
Кольцо молниеносно, как в мультфильме, обнаружилось на полу. Бриллиант в потемневшем серебре. Бриллианты старой огранки – вылитые стекляшки, потому что раньше их не умели обрабатывать. Это кольцо мама Дениса подарила мне на рождение Муры.
Объяснила директору и девочкам про психологический подход к пропаже кольца и к жизни в целом, дала им свою визитку, сказала – если будут психологические проблемы, всегда могут мне звонить.
7 октября, суббота
Только мы с Муркой к восьми часам вечера уже почти что
Я съела три голубца, потом ещё один маленький, и незначительный кусок шарлотки (диета начнётся, когда пойду на шейпинг), Мурка – два голубца и половину шарлотки. В половине девятого пришла Ирка-клетчатый хомяк с мужем Петром Иванычем. У него просто нюх на мамины голубцы! Мы знакомы сто лет, и совершенно свои люди, поэтому Пётр Иваныч решил рассказать маме о том, как устроится Иркина жизнь, если с ним что-нибудь случится. Петру Иванычу сорок лет, он не болен и не является представителем криминального бизнеса, просто он старше Ирки на три года и считает, что ровно на эти три года Ирка его переживёт.
Пётр Иваныч уверял нас с мамой и Мурой, что необходимо вкладывать деньги в банк и в недвижимость, и «если что», Ирка сможет легко получить, справиться, осмотреться и так далее.
Мама сидела вся красная и смотрела на меня с выражением «ты неправильно живёшь», «посмотри на кого ты похожа» и «надо больше думать о будущем». Во мне зашевелился маленький неприятный червячок, который появляется, когда кажется, что у других людей все есть, а ты на обочине жизни. Где, кстати, моя банковская карточка? Ну, то есть карточки у меня нет, но если бы я нашла свой паспорт, я могла бы её завести и перечислять на неё зарплату.
Хотя… В мировой литературе столько примеров, когда огромные состояния улетучивались в момент, да я и на собственном опыте знаю, что с денежными вложениями все не так просто… Однажды у меня уже была хорошенькая синяя банковская карточка. Я положила на неё деньги и представила, как буду везде расплачиваться карточкой – небрежно и чуть устало, с видом человека, давно привыкшего к банковским операциям. С этой карточкой мы с Мурой поехали к Женьке в Германию, и только вставив свою чудную карточку в автомат, я вспомнила, что этого кусочка пластика недостаточно, чтобы посыпались деньги, – нужен код. А вот код я как раз забыла, – думала, что запомню, и не записала, а сама забыла, с каждым может случиться. И вот мы с Мурой без копейки денег за границей, зато с карточкой. Не буду сейчас вспоминать все унижения, которые нам пришлось вынести, выпрашивая деньги сначала у питерского банка по телефону (банк решил, что я сумасшедшая попрошайка, откуда-то узнавшая их телефон), а потом у Женькиных соседей. Самое неприятное было уже в Питере, когда мне пришлось объяснять в банке, что я одновременно забыла код и потеряла саму карточку, да и паспорт тоже куда-то делся… Я не могла получить свои деньги долго, очень долго, да ещё банковский менеджер по работе с клиентами предложил мне за счёт банка проверить вменяемость…
…Так что лучше вообще не думать о будущем в смысле денежных вложений, потому что не всегда удаётся их так легко получить. Гораздо важнее думать о будущем своих детей, и я решила – начну думать о Мурином будущем прямо сейчас.
– Давайте обсудим Мурину судьбу, – предложила я. – Куда Муре поступать, если у неё нет никаких наклонностей, кроме как врать, что у всех двойки, и её личная двойка на этом фоне смотрится почти как тройка?
– Муре ещё год учиться в школе, почему именно сейчас? – удивилась Ирка.
– А когда?! – удивилась я, и мы стали обсуждать Мурину судьбу.
– Куда тебя тянет, Мурочка? – спросила мама.
– Меня тянет в «Бенетон», в «Манго» и в «Мехх», – честно ответила Мура.
– Нечего тут даже обсуждать, – мама махнула рукой. – Наша Мурочка пойдет на филфак.
И правда, это самое простое решение. Куда же ещё можно отдать девочку из интеллигентной семьи? В моё время (звучит ужасно, как будто мне лет двести-двести двадцать) таких, безо всяких склонностей, девочек родители сдавали в технические институты, как бутылки в ларёк. Отдавали девочку без диплома, взамен получали девочку с дипломом. И эти девочки там как-то даже прилично учились. Любой человек средних способностей в состоянии учиться везде, хоть на металлургическом, хоть на театроведческом. Потом, конечно, могут возникнуть проблемы. Сейчас, например, из этих девочек образовалось целое поколение сорокалетних тётенек вообще без всякого места в жизни…
Да, на филфак. К тому же Мурка учится в самой престижной гуманитарной гимназии города. Там учились дети всех-всех-всех – Собчака и Гребёнщикова, консулов, артистов и т. д. И наша Мура также получает там глубокие знания по всем предметам.
– Конечно, на филфак. Сейчас мы все вместе проверим Мурины знания, – предложила мама. – Мурочка, детка, кто написал «Грозу»?
– Не помню.
Мама нервно почесала за ухом Льва Евгеньича (обычно они в холодных отношениях, потому что мама не любит воров), неловко озираясь по сторонам, хотя никого, кроме нас с Иркой и Петра Иваныча, не было.
– А «Вишнёвый сад», кто написал «Вишнёвый сад», Мурочка?
– Грибоедов, – ответила Мура, но, увидев наши лица, моментально сдала назад: – Не Грибоедов? А кто?
– Что написал Достоевский, Мура?! – спросила мама, бессильно откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза.
Мура – добрая девочка и всегда хочет порадовать бабушку.
– Знаю! «Бесы» и «Отцы и дети»… – с готовностью сказала она. – Нет, ну только не надо меня уверять, что не Достоевский! Лягушку в «Отцах и детях» резали?! И старушку резали там же! Что, нет? Зато я знаю, Чехов написал «Ваньку Жукова» и продолжение, ну, когда он вырос. – «Дядя Ваня».
– Мурочка! Теперь мы поговорим о поэзии! Каких ты знаешь русских поэтов? – вкрадчиво произнесла мама, и у меня вдруг возникло ощущение агрессии с её стороны.
– Маяковский! Маяковский написал «Человек в штанах». Ещё русских поэтов знаю – Пушкин, Лермонтов, Блок, Евтушенок.
– Кто раньше жил, Блок или «Евтушенок»? – подозрительно спросила мама.
Но Муру сбить было трудно.
– Одновременно.
Мама думает, что Мурка придуривается, но я-то знаю – ничего подобного. Разве что совсем чуть-чуть, для увеселения публики. Вся мировая культура просвистала мимо нашей Муры. Трудно сказать, кто виноват, – семья или школа, но ведь не я же, и не моя Мура! Значит, остаётся школа! Эта элитарная школа полностью отбила у Муры охоту к процессу познания.
Для меня не читать – то же самое, что не есть, не пить и вообще не жить. Я читаю всегда – утром, до того, как встать, за едой, в машине в пробках… Однажды, когда я стояла в пробке на Фонтанке и читала, из соседней машины высунулся водитель и говорит: «Вам-то хорошо, у вас автопилот!»
Только один раз в жизни я не читала целый месяц. Когда умер мой папа. Я тогда была ещё очень маленькая. Мне было тридцать два года. Папа тоже был ещё не окончательно взрослый, ему было всего пятьдесят четыре. Вечером мы все вместе, с мамой, Муркой и Денисом, пили чай и пели наши любимые песни: «Стоял я раз на Невском, держался за карман…», потом «Цыплёнок жареный», и ещё «Крутится-вертится шар голубой». И было как-то особенно тепло, а может, это я потом придумала, а на самом деле было обычно, и я бы ни за что не запомнила этот вечер, если бы той ночью папа не умер. И когда я стояла над ним, уже неживым, мне было как будто лет пять, так я чувствовала. И если кто-то спрашивает меня про родителей, я говорю: «Мой папа умер» и тут же у меня внутри всё наполняется слезами, как будто это было вчера и мне всё ещё очень мало лет, пять-шесть, не больше. Вот тогда я целый месяц не могла читать, брала книгу и тут же начинала плакать. А вообще я всё время читаю. И не понимаю, как у меня выросла такая грандиозная невежда как Мура.