Посмотри на меня
Шрифт:
Каждая из них обрекла другую на смерть.
И каждая обрекла на смерть себя.
– ПОСМОТРИ НА МЕНЯ!
Саша обернулась в хвост автобуса, и, не раздумывая, послала туда струю огня, уже не заботясь о том, чтобы чиркнуть зажигалкой и нажать на кнопку баллончика. Огонь просто возник и устремился вперед, могучая пятиметровая струя, ударившая в заднее стекло автобуса и оплавив пластик на поручнях на своем пути. Не успей Стрелок, проскользнувший в закрывающуюся дверь в последний момент, нырнуть за сиденье по правой стороне - сейчас он уже катался бы по полу, пытаясь сбить с себя пламя.
И он знал, что у него
– Посмотри на меня!
– снова крикнул он из своего укрытия.
– Просто посмотри мне в глаза! Пожалуйста!
– Не высовывайся! Тебя я убивать не хочу!
– Ты никого не хочешь убивать!
Сейчас он понимал: те две чеченки тоже не хотели убивать. Когда-то. А потом на почву ненависти к русским упали черные зерна, и были политы черным дождем из черных облаков. В те годы Чечня была пропитана этой чернотой, этой ненавистью к людям с другим цветом кожи, и ненависть изливалась с обеих сторон.
И бомжи не хотели устраивать поножовщину на теплотрассе, они просто хотели переждать в тепле лютые морозы. Но совокупные ненависть и неприязнь друг к другу, как к конкуренту на теплое место, постоянный страх смерти от холода и голода, поразительным образом смешанный с безразличием и неприязнью к самим себе, породили это, и это приумножило ненависть, накачав кого-то ей под завязку.
– Посмотри на меня!
Следующая огненная струя прошлась низом, стараясь выкурить Стрелка из его убежища, и это ей почти удалось. Он забился в угол, прижав колени к животу, но жар был такой, что еще бы чуть-чуть и у него задымились ботинки.
– Пожалуйста, просто посмотри на меня! Одну секунду! После этого, если захочешь, я уйду.
Стрелок выждал несколько секунд и, не услышав рева пламени, выглянул из своего укрытия. Девушка стояла возле полумертвой от страха кондукторши, и смотрела на него, направив баллончик антистатика в его сторону. Зажигалка была в другой руке, висевшей вдоль туловища, но что-то подсказывало Стрелку, что зажигалка ей больше не нужна. Возможно, не нужен больше и баллончик. Слишком густым было черное облако вокруг девушки. Ему уже не нужно было смотреть по-особому, чтобы видеть это.
"Что я здесь делаю? Какого черта я залез в этот автобус? Она же сожжет меня заживо! Она убьет меня, не моргнув глазом!"
И кто-то внутри ответил ему:
"А раньше ты жил?"
Стрелок не стал спорить. Стрелок встал, подняв руки кверху в жесте, понятном любому. Стрелок сделал шаг по проходу, не отрываясь, глядя девушке в глаза.
– Смотри на меня, пожалуйста. Не на нее. Не по сторонам. На меня! Я не враг тебе. Веришь?
Саша кивнула. В ее глазах все еще пылала ненависть, но, кажется, огонь чуточку спал. Или же Стрелок просто хотел в это верить?
Автобус дернулся, уткнувшись во что-то своей плоской глазастой мордой. Занавески на кабине водителя не давали увидеть из салона, во что именно, но это сейчас интересовало Стрелка в последнюю очередь. Девушка и только девушка. Ее глаза. Он держал ее взглядом, удерживал на краю пропасти, и малейшая ошибка сейчас грозила смертью всем троим, находившимся в автобусе.
А еще Стрелок знал, что ему делать. Просто понял.
Он не смог бы спасти никого в катакомбах теплотрассы. Там чернота была слишком густой, и слишком концентрированной, ее хватило бы на нескольких таких как он. Он не смог бы спасти ту девушку в Бамуте, тогда он был другим. Молодым, сильным, самодостаточным... Тогда это не заинтересовалось им.
А сейчас это хотело его, и Стрелок намеревался отдаться ему. Намеревался забрать его силу себе.
– Смотри на меня, только на меня...
Стрелок вызвал в памяти все, что когда-либо причиняло ему боль. "Деды" в учебке, устраивавшие "внезапную проверку боевой готовности" его роте посреди ночи, заставляя отжиматься и приседать, и избивавшие тех, кто отказывался подчиниться, или падал без сил раньше, чем им надоедала эта забава. Чеченские снайперы, из-за которых ночью на блокпосту в сортир приходилось ползти по-пластунски. На своей земле, на своей территории, под прикрытием своих пулеметов. Равнодушных врачей на ВТЭКе, 5 лет гонявших его по обследованиям, прежде чем дать постоянную групп инвалидности. 5 лет будто бы ждавших, что хромота пройдет сама, что рассеченные осколком мины мышцы снова станут эластичными, как у подростка.
И, конечно же, всех тех, кто был в ответе за гибель сотен бойцов в Чечне. Всех тех, кто бросил людей в горнило этой локальной гражданской войны. Русские против чечен, россияне против россиян. Всех тех, кто делал на этой войне деньги и с той, и с другой стороны.
Стрелку не нужно было больше смотреть своим особенным зрением. Он и так чувствовал, как тьма, перекатывавшаяся под потолком автобуса, прикоснулась к его макушке. Как присосалась к нему, выбросив черный протуберанец.
Это ласково гладило его по голове, почувствовав родственную душу, и Стрелок улыбнулся тьме.
– Отдай это мне...
– одними губами прошептал он.
Палец девушки дрогнул на кнопке баллончика "Ланы".
– Нет, не это. Не оружие!
– быстро поправился Стрелок.
– Ты понимаешь, о чем я. ЭТО.
Ее глаза становились все осмысленнее. В них оставалось все меньше ненависти и слепой ярости, и все больше тоски.
– Как тебя зовут?
– спросил Стрелок.
– Саша, - ответила она, опуская баллончик.
Выдохнув, Стрелок наконец-то позволил себе опустить руки.
– А тебя?
– Иго... Стрелок. Зови меня Стрелком.
– Спасибо, Стрелок...
Мир окрасился в серые тона. Облако накрыло Стрелка, облако обволокло его голову, облако вползало в его душу через глаза, ноздри, рот и уши. Облако всасывалось в него через поры кожи.
Стрелок потянулся и с хрустом размял пальцы, чувствуя небывалую легкость. Он перенес тяжесть тела на правую ногу, и улыбнулся тому, что не чувствует боли. Этой ногой бы со всей дури залепить в пах врачу ВТЭКа, презрительно морщившемуся на запах перегара, исходивший от Стрелка. Этой ногой бы размозжить голову "деду", проверявшему его пресс ударом под дых.