Пособие для начинающей ведьмы
Шрифт:
– Но если вы пробрались сквозь упырей, да скотинку полечили, то значит, и здесь можете помочь! – воскликнула старшая девочка, а все остальные уставились на Иву с надеждой. «Да, права была тетушка, – с досадой подумала она, – меня погубит мой длинный язык».
– Не сможет! – заржал староста. – Такие, как она, всегда только на словах!
Ива вскочила, всей душой жалея, что не может продемонстрировать свои магические способности как настоящий волшебник. Как бы сейчас хорошо было подпалить усы этому гаду! Запас слов тоже как назло кончился. Девушка в бессилии всплеснула руками и посмотрела на семейство пострадавшей.
– Поймите,
– Да. Ручей у холмов за рощей серебристых берез, – тут же ответил один из мальчиков. – Он этого… этого Святого Молчуна, во!
– Святого Тихона! – отвесил подзатыльник юному дарованию староста. – Да тот источник не про ведьм! И так всю округу загадили!
– Что?! – все-таки рявкнула Ива. – Я тебе покажу сейчас ведьму! Так загажу, что только от стенки будут полчаса отдирать! А потом всю жизнь будешь скрюченным ходить да меня добрым словом поминать, что вообще в живых остался!
– Попробуй, а, знахарка? – заискивающе протянул глава семейства.
В конце концов Ива решила рискнуть. То ли назло старосте, то ли жалость ее обуяла, которая, как известно, злейший враг знахарок, равно как и прочих лекарей. А может, возникла хорошая возможность получить бесценный опыт да насобирать-насушить травок, которых совсем уж мало осталось, а заодно и грозы травня переждать под кровом.
Ива никогда не понимала, почему все воспринимали религию и магию как нечто, расположенное по разные стороны баррикад. Вот сейчас она сидит у святого источника, опустив расслабленную ладонь в холодную чистейшую воду, и чувствует, как все тело наполняется какой-то сладкой пьянящей радостью. Тетушка говорила, что это так магия, сила отзывается, наполняя тело.
Ну да хватит расслабляться, подумала девушка, поднимаясь. В положении ее подопечной наметились определенные улучшения, но до выздоровления еще как Иве до магистра боевой магии.
Причем самое неприятное – знахарка и правда чувствовала чью-то злую силу, что удерживала больную в своем плену, но не могла понять ее природы, источника. В принципе, заломы были достаточно частой проблемой в прошлые века. Они заключались в том, что кто-то, имеющий пребольшой зуб на будущую жертву, шел в поле и определенным образом гнул или завязывал узлом какое-нибудь растение, которого жертва обязательно должна была коснуться, а лучше всего – выдернуть или скосить. При этом еще какая-то гадость шепталась, вот уж чего Ива никогда не знала. Обычно заламывали траву в сенокос. Имевший несчастье и глупость скосить такую траву обычно довольно быстро и мучительно прощался с жизнью или, как и в этом случае, оказывался парализованным. Такие вот случаи расправы однажды стали настолько частыми, что как маги, так и храмовники озаботились этой проблемой,
Ива взялась за это почти неразрешимое для нее дело, только сообразив, что может удачно комбинировать травы, свой магический дар и воду из святого источника.
Девушка уже несколько дней жила в деревне, успела нарвать и насушить множество трав и цветов, на которые так щедр травень, а вот уважения местных так и не смогла заслужить. Впрочем, знахарка уже поняла, что его и не дождешься от людей, которые остаются в селениях за твоей спиной.
– Здравствуй, милая девушка! – раздалось вдруг совсем рядом.
Ива подскочила, чуть не расплескав воду в берестяном туеске. Нарочито медленно обернулась и уставилась на источник мужского голоса. Он оказался не просто мужчиной, а еще и рыцарем и, похоже, к тому ж дворянином.
– Если ищешь развлечений, – намеренно грубо ответствовала Ива, – то тебе дальше вдоль рощи. Там в полях трудятся селянки.
Увы, грубость на рыцаря не подействовала. Он со смешливым интересом рассматривал девушку.
– Ты – знахарка? Та самая, что взялась лечить местную неизлечимо больную? – В голосе тоже стоял смех, что, мягко говоря, разозлило травницу.
– Что тебя так веселит, работник меча и щита? – снова не удержала она буйный язык на привязи. Рыцарей все же не стоило иметь во врагах.
Вопреки ожиданиям дворянин не обиделся, а уже в полный голос расхохотался:
– Действительно, знахарка. Груба, невоспитанна, непочтительна, как и все ваше племя. Ну тогда давай сойдемся на том, что приветствиями мы обменялись, и начнем знакомиться.
– А… – Ива наткнулась на очень даже милую улыбку и заткнулась. – Давай, – наконец, выдала она. – Ива.
– Ива, очень приятно. Я – Тхэнн, – вот так вот просто, без регалий, представился рыцарь.
– Как красиво. – Она снова не удержалась, на этот раз от восхищения, и пристально уставилась в его усмехающиеся глаза.
Такие усмешки Ива не любила. Наверное, потому, что они не способны вызывать агрессии, а значит, и нахамить в ответ нельзя, и сказать нечего, словно ты вновь маленькая девочка, над которой подшучивает приехавший на недельку из города дядюшка.
Разговор довольно долго не клеился. Рыцарь смущал травницу.
У мужчины были пепельные волосы, худощавая фигура, словно слишком длинная, и лицо, вызывающее странные ассоциации: узкое, худое, резкое, с глубокими морщинками у глаз и рта. А вот глаза были излишне большими, причудливой формы да цвета гроз травня.
– Серебристые березы, – вдруг улыбнулся рыцарь, – главная достопримечательность, начиная от этих мест и до самого Риствере.
Ива улыбнулась и осторожно коснулась серебристого листочка.
– Странные деревья. – Ее голос смягчился. – Я всегда чувствую деревья. И вот могла бы поклясться, что эти абсолютно живые. Нет, деревья всегда живые, но вот эти… как-то по-особому. Даже словами не передать. Вот, видел источник? Он тоже живой. И березы живые. Только от ручья веет святостью, как в храме, а от берез – магией.