Пособие для Наемника
Шрифт:
Идель воспользовалась предложением. Выждав пару минут, Железный возобновил беседу:
— Тогда как, будучи невестой императора, вы оказались замужем за… простите, я не хочу обидеть вашего мужа, Нолан, кажется, отличный мужик, но он все же…
— Скромный никому неизвестный рыцарь?
Эмрис, между тем, кивнул.
— Во-первых, барон, официально мы с Аероном никогда не были помолвлены, так что я не была невестой императора. А во-вторых в борьбе за его права на трон погиб мой брат. Я стала наследницей Греймхау, и о том, чтобы из-за замужества я покинула свой
Угу, дружеские. Как же. Из того, что Эмрис видел в их общении на банкете, он бы и с натяжкой не сказал, что Аерона и Идель связывали исключительно дружеские мотивы.
— Вы очень откровенны, миледи, — произнес мужчина вслух. Наблюдение звучало почти укором.
— Разве вы не этого хотели, барон? — Идель выгнула бровь, и Железный уловил мгновенную перемену в ней. Она — стоило признать — меняла маски не хуже, чем лорд Дайрсгау на собрании совета. Можно ли верить тому, что она говорит? Если женщина вроде леди Греймхау взялась откровенничать — уж не какой ли это очередной замысел, чтобы, например, притупить его бдительность, а потом заставить снова сделать за нее грязную работу?
Идель ждала ответ. Эмрис прочистил горло.
— Безусловно. Но хотели ли этого вы?
Идель откинулась на спинку, приосанилась и чуть вздернула подбородок.
— Что именно вы пытаетесь спросить?
Эмрис, в свою очередь, чуть наклонился к столешнице, не давая Идель увеличить дистанцию.
— Почему вы рассказываете мне? Почему помогаете?
— Если вы спрашиваете о планах императора на вас, я не в праве ни о чем говорить. Если вы спрашиваете о моих, то вот они: когда Редвуд станет прекрасным торговым постом, мне придется иметь с вами дело так часто, как только позволят наши цеха. Не вижу ни одной причины ссориться.
Эмрис сощурил один глаз и развернул голову вбок, отогнав пока мысль, что планы Аерона ей, похоже, известны.
— Могу ли я расценивать это как признание, что вы надеетесь расположить меня к себе?
От Идель дохнуло холодом. Почти таким же, как от Аерона в их первую встречу, припомнил Железный.
— Вы можете расценивать это, как вам заблагорассудится.
— Значит, вас беспокоит только то, что вы говорите, а не то, что я слышу?
Идель сложила на груди руки.
— Фраза, достойная барона.
«Фраза, достойная барона». Дело не конкретно в нем, Эмрисе Железном. Дело в бароне Редвуда. Справься с Норгом по условиям Аерона кто другой, сейчас бы Идель точно так же говорила с ним. Звала бы бароном, рассказывала о прошлом и будущем, делилась планами.
Правда аристократии только в том, чтобы следовать за пользой. Как, наверное, у всех людей. Единственное отличие Аерона и его приближенных, включая Идель, в том, что они признают людей достойными титулов не по рождению, а по заслугам. Ну, по крайней мере, внешне, а что там внутри — поди разберись еще.
Леди все еще не сводила с него въедливого взгляда, и Эмрис с уважением наклонил голову.
— Я рада, что вы поняли ответ. — Железный хотел было что-то сказать, но Идель не позволила. — А теперь взгляните на ситуацию моими глазами.
Эмрис взглянул — на саму Идель. И с запозданием понял, что, кажется, пропустил какое-то изменение в ней. Молниеносное и существенное.
— Мы готовили ситуацию в Патьедо не один день. Я должна была ехать, потому что возле Аерона ие в детали посвящены единицы. И сейчас я, единственная наследница герцогства Греймхау, сижу в одной комнате с наемником, о котором в империи не знают ничего, кроме того, что он предприимчив и умел.
Эмрис подобрался, как в бою перед атакой: Идель впервые за время их знакомства припомнила ему его действительную суть.
— У меня нет никакого иного выбора, кроме как искать расположения этого наемника, потому что в глубине души я знаю, что среди всех, с кем ему доводилось иметь дело, благородных он ненавидит больше всех.
Эмрис оцепенел, не сводя глаз с ее потемневшего лица. Она делала с ним то же, что и с четырьмя болванами, изводившими его на банкете. То же, что только сегодня делала с теткой: била его словами.
— Мне приходится пытаться купить доверие этого наемника деньгами и правдой, — голос женщины становился все тише и вкрадчивей, — потому что я не могу отделаться от страха, что этой ночью он перебьет всех людей в гостинице.
— Идель… — Эмрис не понял, как шепнул ее имя. Надо, чтобы она замолчала. Это… это ведет к опасному повороту в разговоре.
— Заберет деньги и документы, какие найдет, и использует их потом, чтобы как следует обтрясти правителей Арозана и Иттории. — Она даже подалась Железному навстречу и тоже чуть нависла над разделявшим их столом.
— Ваша светлость, пожа…
— К тому же в Иттории он служил, — Идель не давала Железному вставить слова, — и неплохо знает, как сам город, так и здание Совета.
Эмрис почувствовал себя клятой скотиной. Он попытался остановить ее, даже извиниться:
— Я понял, понял! Пожалуйста, прекр…
— А когда этот наемник вдоволь награбится, то вернется в Деорсу и сообщит императору, что я, к несчастью, погибла во время переворота в Патьедо. — Эмрис тряхнул головой, не желая представлять, что творилось в ее голове и сердце, когда она заходила сюда. Или когда и вовсе поднималась по сходням корабля в порту Деорсы.
— Умолчав, вероятно, — в ее голосе окончательно просочился яд, — что перед смертью герцогскую дочь огулял весь отряд его головорезов…
— ПОЖАЛУЙСТА, ИДЕЛЬ! — Эмрис вскочил. Если она его не слышит, он поможет ей успокоиться. Не раздумывая, он обошел стол в один шаг, надеясь взять ее за руку, за плечи, сделать еще что-нибудь подобное.
Однако, что бы Железный ни затеял, он не успел: едва оказался рядом, как Идель, хватая столовый нож, взвилась на ноги. Стул отъехал на полметра. Леди развернулась к нему, заведя орудие перед собой. При этом она не впадала в эмоции и удерживала Эмриса на расстоянии не оружием, а ледяным взглядом.