Посох. Тетралогия

Раткевич Сергей

– Как приятно, что есть еще те, кто меня помнит, – ухмыльнулась проекция.

– Все, кто тебя помнят – ненавидят, – процедил менестрель. – И те, кто не помнит – тоже!

– Я раздавлю вас, словно червей! – посулила проекция Голора.

– И уподобишься жабе! – откликнулся менестрель.

– Жабы червей не давят, они их едят, – возразила проекция Голора.

– Что ж, значит, ты окажешься даже хуже, чем жаба, – ухмыльнулся менестрель. – Впрочем, ты и так хуже, от жабы хоть какая польза, она дождь

вызывать умеет, а от тебя один вред.

– Совсем скоро я вызову дождь, – посулила проекция Голора. – Огненный дождь. Земля закричит от ужаса. Впрочем, ты, жалкий червяк, этого не увидишь. Ты умрешь раньше.

– Огненный дождь! – презрительно фыркнул менестрель. – Огненный дождь любой дурак вызвать может. Достаточно что-нибудь поджечь при сильном ветре. Вот только дурак жабе не ровня. Может, тебе стоило бы у нее чему поучиться?

– А быть может, тебе стоило бы помолчать перед смертью? – взъярилась проекция Голора.

– Вот еще! – откликнулся менестрель. – Мне, в отличие от тебя, всегда есть что сказать, и дураком я при этом не выгляжу.

– Ничего, зато очень скоро ты будешь выглядеть мертвецом, – пригрозила проекция Голора.

– Лучше быть таким мертвецом, как я, чем таким дураком, как ты, – отозвался менестрель.

– Ну все, прощайся с жизнью, – проревел выведенный из себя Голор, который и впрямь почувствовал себя дураком. Ну надо же! Какой-то ничтожный человечишко. не маг даже, над ним насмешки строить изволит, а он его даже запугать не может.

– Я с жизнью простился, едва тебя увидел, – ответил менестрель. – Там, где появляются такие, как ты, все умирает. Ты слишком мертвый, чтоб оно могло дальше жить.

– Я не мертв! Я почти воплощен! – возразил Го-лор. – Вот пожру вашу реальность и довоплощусь окончательно.

– Это тебе лишь кажется, что ты жив, – покачал головой менестрель. – А на самом деле чем больше миров ты поглощаешь, тем мертвей становишься. Ведь поглощаемые тобой миры умирают. А значит, ты поглощаешь не живое, а мертвое. С каждым новым поглощением ты все больше и больше умираешь. Ты никогда не задумывался, почему подобные тебе – страшная редкость?

– Достигнуть такого могущества непросто! – горделиво ответствовала проекция Голора, борясь со смутной тревогой, которую поселили в нем слова этого ничтожного смертного.

– Да при чем здесь могущество, – отмахнулся менестрель. – Просто никому не охота быть до такой степени мертвым. Даже отъявленному злодею неохота. На это способен пойти только полный дурак, коим ты и являешься.

Где-то там, все еще в потаенных складках миров, услышавший его слова Голор содрогнулся от темного ужаса, потому что вдруг, как-то ненароком, поверилв слова этого проклятого ничтожества… его нужно убить, убить немедля, и пусть его слова умрут вместе с ним!

– За спину, женщина! – приказал менестрель, когда Мертвый Бог двинулся на них.

– Ты что, всерьез надеешься устоять в такой битве? – печально усмехнулась его жена.

– Я всерьез надеюсь, что твои длинные нога тебя спасут, – ответил он. – Если ты побежишь прямо сейчас…

– Не смей даже думать о таком, – ответила она. – Эти ноги меня от тебя никуда не унесут. Нет у них такого права.

– Что ж, мы неплохо пожили… – сказал он. – А про Верховного Короля и без нас споют.

Надвигающаяся проекция вдруг остановилась. Остановилась, потому что Голору вдруг пришло на ум, что для него унизительно лично убивать каких-то там смертных. А еще… страшно. Они-то его совсем не боятся. Стоят и смотрят. На него. На Великого и Ужасного, перед кем миры содрогаются. Стоят и смотрят. А ну как у них достанет сил… Конечно, гибель проекции его не затронет, но… этому старику так много известно… А вдруг они его смогут опять… снова… как когда-то…

– Много чести вам, смертные, лично из моих рук смерть принимать, – прогремела проекция. После чего плюнула в землю, развернулась и растаяла.

– Ушел… – облегченно выдохнул менестрель. – Неужели живы?

Жена его печально вздохнула.

Из земли подымались воины. Воины в полной броне, с мечами в руках, вот только целиком состоящие из земли. Десять. Десять земляных воинов, сотворенных злобной магией Голора.

Земляные глаза увидели менестрелей. Земляные руки подняли земляные мечи…

Женщина выступила вперед и из ее сложенных ладоней вдруг взмыл огненный шар, взмыл и медленно поплыл к воинам.

– Ух ты! – поразился менестрель, когда ближайший к ним воин оплавился и рухнул грудой земли. – А еще так – можешь?

– Не могу, – обессиленно выдохнула она, опускаясь на землю. – Не умею. Если бы я это умела, то была бы магом, и у меня не было бы времени плясать на канате и любить тебя.

Оставшиеся девять земляных воинов двинулись к ним.

– Попробуем убежать? – предложил он.

– Попробуем, – отозвалась она, подымаясь. – Лишь бы они наш фургон не тронули.

Звонкое конское ржанье вдруг раздалось откуда-то сверху. В следующий миг ослепительно сияющий всадник на белоснежном скакуне грянулся наземь, растоптав всех земляных воинов.

– Земля не должна нападать на тех, кто ее обрабатывает, – сказал он. – Земля не должна служить тому, кто вознамерился ее уничтожить.

– Фрегонн! – радостно вскричали менестрели.

– Оннер! – откликнулся он.

– Оннер и Верховный Король! – возгласил менестрель. – Здесь только что был Голор, – тут же добавил он совсем другим тоном. – Будь осторожен Облачный Всадник!

– Я чуть не опоздал, – нахмурился Фрегонн. – Вы могли погибнуть.