Посол без верительных грамот (сборник)
Шрифт:
Рой подвел итоги обсуждению.
– Начинаем пилотное зондирование шара. Первыми пилотами капсулы будут астрофизик Курт Санников и космоэнергетик Корзунская.
6
– У тебя другое решение? Тогда объяви его! – сказал Рой брату. – Твое унылое лицо действует мне на нервы. Впечатление такое, что ты готовишься не к эксперименту, а к похоронам. Может, расскажешь, что тебе не нравится?
– Мне все не нравится. Все, Рой. Способен ты это понять?
– Нет, не способен. Все – это ничего. Мы учили когда-то,
Генрих постарался сдержать раздражение. Ему не нравится теория провалов в вакуум, это главное. Опытные данные подтверждают фантастическую гипотезу космических пузырей, но он ничего не может с собой поделать: пузыри ему, как и Рорику Арутюняну, неприятны. Он не может противопоставить пузырной теории ни одного стоящего возражения, но от этого его отношение к ней не меняется. И его беспокоит пилотное зондирование. Он боится вторжения людей в шар.
– Опыт показал, что капсула свободно проникает туда и беспрепятственно возвращается. Ты не веришь опыту?
– Рой, ведь речь идет не о том, во что я верю, а во что – нет. Да, экранирование пока надежное, это я вижу. Но ты спрашиваешь меня не о надежности экранирования, а почему у меня плохое настроение. Вот я и отвечаю: плохое настроение у меня оттого, что мне не нравится затея с проникновением в шар людей. Обосновать, почему не нравится, не могу.
– Зато я могу обосновать это, – спокойно сказал Рой. – Тебя беспокоит, что в капсулу сядет Корзунская. Не так?
– А хотя бы и так? – сердито крикнул Генрих. – Здоровые мужчины будут покоится в креслах салона, а женщину отправляют черт знает в какой мир. Или ты забыл, что мы обещали Андрею позаботится о безопасности Людмилы? Хороша забота, скажу тебе.
– Рассмотрим твои соображения по порядку, – предложил Рой. – Ты знаешь, я педант, я люблю так: пункт первый, пункт второй. Итак, пункт первый. Мы покоимся в креслах, ибо нам прямо запрещено пилотировать капсулу. Пункт второй. Если бы мы находились в капсуле, толку было бы кот наплакал: мы не инженеры, с навигационным оборудованием капсулы не знакомы. Пункт третий. Людмила и Курт имеют тысячи преимуществ перед нами: он вооружен расчетами, с которыми ни ты, ни я не удосужились детально ознакомится, она превосходно справляется со всеми механизмами капсулы. Рорик меня в этом заверил категорически. Пункт четвертый…
– Хватит, Рой! – взмолился Генрих. – У меня от твоих бесчисленных пунктов судорога в мозгу. Делай, как все вы решили, только снова и снова повторяю: мне эта затея не нравится!
Рой задумчиво сказал:
– Главная опасность связана с энергией, подаваемой в шар. Даже томсоновское экранирование может отказать в бешеном вихре частиц. Мы будем следить с пульта за продвижением к центру, но сумеем ли справиться с аварийными ситуациями? Курт просит манипулировать величиной энергии, чтобы точно определить место, где она пропадает. Он хочет исследовать шар при максимальной подаче энергии и полном ее прекращении. По-моему, это резонно. У тебя нет возражений?
– Никаких, – устало сказал Генрих.
– Тогда завтра, – решил Рой. – Твое место
– Я провожу их и со стартовой площадки полечу на пульт.
На стартовую площадку Генрих прибыл с Арутюняном, вместе с ним влез в пустую капсулу. Она походила на штурманскую рубку, столько в ней было всяческих механизмов. Арутюнян сказал:
– Генрих, эта капсула сквозь любой металл пройдет так же свободно, как раскаленный нож через масло.
– Твоя капсула уже показала свои достоинства, – хмуро сказал Генрих.
– Не знаю, схоже ли вещество шара с маслом, но капсула уже прорезала его.
Он вышел и прохаживался возле капсулы. Арутюнян возился с механизмами. Из авиетки вышли Людмила и Санников. Корзунская побежала к Генриху, издали протягивая руку.
– Генрих, благословите меня на важные открытия в рейсе! – сказала она весело.
– Благословляю вас на благополучное возвращение, – сказал он.
– Нет, нет, – настаивала она. – Благополучное возвращение – норма, оно предусмотрено программой. А важные открытия – удача. Нечто, что заранее трудно планировать. Благословите меня на удачу!
– Благословляю вас на удачу! – сказал он, с усилием засмеявшись.
Курт первым влез в кабину. Корзунская помедлила у входа в капсулу.
– До скорого свидания! – радостно крикнула она. – Генрих, выговорите себе на завтра выходной – мы после отдыха устроим большую прогулку по виргинским просторам. И Курта заставим пойти с нами.
Курт проворчал, не улыбнувшись:
– Найду занятие поважней прогулок.
Арутюнян дал старт. Продолговатый, похожий на огурец снаряд неторопливо двинулся к пылевому облаку и скоро пропал в нем. Арутюнян взял Генриха под руку. На стартовой площадке больше нечего было делать. Генрих поспешил к авиетке.
На пульте Рой встретил их восклицанием:
– Все по программе, никаких сбоев!
На экране была картина, какую уже неоднократно видели. Продолговатая капсула вползала в темную массу – в сплошной сплав десятка металлов, в человеческой технике такие сплавы были неизвестны. Без томсоновского экранирования нельзя было бы и думать о рассечении столь плотного вещества.
Капсула двигалась свободно. У Генриха тяжело стучало сердце. В какой-то момент Санников включил оптические преобразователи, кабина ярко осветилась. Санников держал обе руки на регуляторах хода, Корзунская обернула радостное лицо к передатчику, ликующе крикнула:
– Мы в центре. Варьируйте подачу энергии.
Рой повел регулировку подачи, два инженера энергостанции, сидевшие по бокам, молча следили за его командами, готовые в любой момент подстраховать оператора. Санников погасил свет, на экране виднелась только темная масса неизвестного вещества вокруг капсулы, рыхлая масса, – то удивительное место, где энергия, вопреки всем законам космоса, превращалась в ничто. Генрих, не отрывая глаз от экрана, мысленно видел то, что экранные пленки были бессильны изобразить. Ему чувствовалось, как ум заходит за разум. Все, что совершалось в эту минуту там, в центре шара, вокруг маленькой капсулы с двумя пилотами, было больше, чем непредставимо,