Шрифт:
Первые птицы. Нечаянный соблазн
Выражаю признательность за помощь писателю,
PH-специалисту Александру Войкину.
Так же, за поддержку и помощь, благодарю писателя NonSemper.
Большая благодарность писателю Нилу Алмазову за редактуру.
Новая любовь — новая жизнь!
Сердце, сердце, что случилось,
Что смутило жизнь твою?
Жизнью новой ты забилось,
Я тебя не узнаю.
Все прошло, чем ты пылало,
Что
Весь покой, любовь к труду, —
Как попало ты в беду?
Беспредельной, мощной силой
Этой юной красоты,
Этой женственностью милой
Пленено до гроба ты.
И возможна ли измена?
Как бежать, уйти из плена,
Волю, крылья обрести?
К ней приводят все пути.
Ах, смотрите, ах, спасите, —
Вкруг плутовки, сам не свой,
На чудесной, тонкой нити
Я пляшу, едва живой.
Жить в плену, в волшебной клетке,
Быть под башмачком кокетки, —
Как такой позор снести?
Ах, пусти, любовь, пусти!
Иоганн Вольфганг фон Гёте
Перевод Вильгельма Левика (1907–1982)
Часть 1. Первые птицы
Глава 1. Нечаянный соблазн
Протяжно проскрипело кресло. В хорошо обставленной комнате темноволосый молодой мужчина устало потянулся. Курсор на экране широкого монитора застыл у самого конца статьи. За окном солнце едва докатилось до зенита, а непривычная после зимы жара уже стягивает с прохожих верхнюю одежду. С высоты четвёртого этажа мужчина с интересом разглядывает прохожих, в это время преимущественно школьников, тем паче, что аж три школы рядом.
Сидящий — Водянистый Василий, штатный журналист онлайн-ресурса «Россия и Мир» — старается писать без «воды», поэтому весьма ценится редакцией. В этом ему помогает оконченный факультет журналистики МГУ, наработанный навык автора постов, статей в «Живом Журнале» и многие другие писательские проявления, чаще острого и желчного характера. Некоторые опусы приходилось писать, дабы произвести впечатление на студенток-однокурсниц, видящих в нём чуть ли не киногероя — по их же признанию. Ростом он также и остался — сто восемьдесят два, а вот в весе прибавил, и сейчас имеет около восемьдесят трёх килограммов. Василий — шатен, на вытянутом лице оставляет одно-двухдневную щетину, нос с горбинкой, чуть кривоват — плохо сросся после перелома. Глаза серые, с лёгким синим оттенком и уклоном в графит, над ними немного нависают надбровные дуги с кустистыми бровями. Кожа смуглая.
Также, очень важным фактором, что весьма помогает продуктивно работать, является характер занятости — фриланс. А ещё прекрасная оплата, что нашла отражение в обстановке двухкомнатной квартиры новостройки «На Бабушкиной». Сейчас Василий работает в гостиной: тёмно-серый цвет стен, прекрасный и дорогой пол из паркетной доски. Окно от Василия справа, и взгляд журналиста перескакивает с одной школьницы на другую, словно ищет кого-то. Сейчас, когда лучистый весенний день заливает светом Ярославский район, а то и весь СВАО Москвы, жалюзи на окнах подняты, и ничто не мешает разглядывать двор, деревья в молодой листве и людей.
Василий покинул удобное кресло и потащился на кухню. Уже основательно зевая, мужчина плеснул в высокий белый стакан чёрного чая и щёлкнул кнопкой чайника. Достаток ощущается и в кухне молодого
Только хозяин занял кресло, как в звонок начал истошно, с заиканиями, сигналить. Василий скорчил страдальческое лицо и даже пробубнил пару ругательств — это пришла соседская девчонка, дочь его знакомых с фамилией Триптих.
Ещё в коридоре он начал причитать, делая паузы между словами:
— Чего… тебе… опять… надо!.. — Тут Василий уже открыл.
Это и вправду оказалась Ангелина — девушка, живущая по соседству и ходящая в недалёкую тысяча триста семьдесят четвёртую школу с углубленным изучением английского. Не давая времени на возмущения, она провозгласила:
— Hi, mister Basil!
— Какой я тебе Бэзиль?! — отозвался мужчина.
Она только со школы в синем шерстяном жилете поверх белой лучащейся блузки и синей же шерстяной плиссированной юбке. Снизу либо белые колготки, либо чулки, а оканчивается образ чёрными лакированными туфельками.
Ангелина высока — метр семьдесят, имеет астеническое тело с едва наметившейся грудью. На её изящном точёном вытянутом лице особо выделяются голубые глаза, очень яркие, за счёт тёмного ободка и светло-русых волос. И брови, и ресницы — тоже светлые, едва заметные. Если бы Василий попробовал ответить, что в лице соседки ему больше нравится, то, помимо глаз, отметил бы нос — ровный, длинный, точёный, упомянул бы форму лица — овальную, с высоким лбом и слегка острым подбородком. Ангелина часто распускает волосы, поэтому образ для Василия таким и запомнился: длинные распущенные волосы русого цвета, средней полноты губы и та самая форма лица, оживлённая лучащимися юным светом глазами.
Дочь Владимира и Марии Триптих отвечает:
— Тебе не нравится, Daddy?
— Какой я тебе папочка?! Чего пришла? — рассвирепел Василий.
— Прости, sorry!.. Можно войти? — спросила она, улыбнувшись милейшим образом.
— Мешать будешь опять? — отозвался журналист, даже не сдвинувшись.
— Честно-честно, не буду, I swear to God! — прощебетала девушка.
— Блин! Почему ты такая невоспитанная?.. — проговорил он, поворачиваясь и уходя обратно.
Ангелина юркнула в квартиру и закрыла массивную стальную дверь. Хозяин квартиры, уже не обращая внимания на гостью, что заходит почти каждый день, вернулся к работе. Голова, отвлёкшись на посторонние дела, легче взялась за создание словесной вязи.
Василий работает за чёрным ноутбуком семнадцатой диагонали, иногда прибегая к большему широкоформатному монитору. Рядом с мышью и ковриком молчаливо мигает светодиодом чёрный моноблок смартфона. Мужчина взялся дописывать статью, нисколько не беспокоясь о гостье.
Ангелина тем временем прошла на кухню и приготовила себе такой же чай с бутербродами. Холодильник открывала с осторожностью, чтобы хозяин не услышал. Далее путь девушки пролёг в гостиную к белому полукреслу-полукровати. Рядом низкий деревянный столик, но школьница забралась с ногами и ест с тарелки.