Поспеши, смерть!

Митчелл Глэдис

– Мне странно, что мистер Карри его не узнал, – отозвалась миссис Брэдли.

– Мистер Карри не ходил в ту церковь. Он сидел в тени и переобувался, если вы помните.

Миссис Брэдли помнила. Она помнила все до последнего богохульные комментарии Александра о состоянии его ног, помнила, как по злому покрасневшему лицу стекал пот цвета хаки. Помнила все его комментарии о монастырях вообще и об этом конкретном в Дафни.

Она сочла, что Дика вполне можно оставить идти рядом с Миган, как он того хотел, вздохнула и немного прибавила шагу,

выполняя просьбу Мэри Хопкинсон следить, чтобы сэр Рудри и Александр Карри не ссорились. Они уже вступили в жаркий спор, хотя день только начинался.

– Но я не вижу никакого, совсем никакого смысла, – с раздражением повторял Александр, – идти из Афин морем до Нафплиона и подходить к Микенам с юга. Куда лучше было бы поездом из Афин в Коринф и на юг к Микенам оттуда.

– Единственный возможный путь к Микенам, – сказала миссис Брэдли, – это через Аргос и Тиринф.

– Не только, – возразил сэр Рудри, все утро веселивший или (в зависимости от темперамента) раздражавший членов отряда. – Не только это, дорогой мой Рональд и дорогой мой Александр: вспомните, что мы до посещения Микен еще проходим Эпидавр. Вот почему мы едем морем в Нафплион, – сэр Рудри демонстративно проявил беспечность и благожелательную терпимость. Он считал, что таким поведением привлечет благоприятные события.

– Вы ни разу не говорили, что нам сперва надо посетить Эпидавр, – буркнул Александр Карри.

Паломники возвращались из Элефсина в Афины по пыли и жаре, кроме мальчиков – их оставили на попечение Диша с указанием вернуться на первом же автобусе, на который они смогут сесть. Дмитрий был оставлен, вопреки его желанию, вести и обхаживать быков. Последние, увешанные, как и вся компания, гирляндами в честь Деметры, Персефоны и Иакха, тащились обратно вдоль Священного Пути под ликование сэра Рудри и остальных паломников, которым представилась возможность почти весь оставшийся путь проехать на автомобиле.

– Ох, мои ноги! – сказала Миган миссис Брэдли, идя рядом с нею возле пустого фургона.

Кэтлин, бледная и задумчивая, шла рядом с обожающим ее Гелертом, а малыш Дик топал по другую сторону от Миган и однажды схватил ее за руку, но она вскрикнула от боли и руку выдернула. Дик покраснел и пробормотал, заикаясь, какое-то извинение.

– Можете не извиняться, – сказала Миган. – Я не против была бы дать вам руку, милый Рональд, если вы хотите, но я ее отбила этой ночью о нашего общего друга, в разгар веселья, и она сейчас очень чувствительна.

Она кивком показала на Армстронга. Он, прихрамывая, шел сейчас отдельно, хотя и был членом экспедиции. Рядом с ним шел Дмитрий. У обоих вид был суровый и мрачный. У Дмитрия – потому, что он терпеть не мог ходить пешком, а еще потому, что договорился со своей девушкой о свидании, на которое теперь не попадет. А у Армстронга – из-за болезненного синяка на правой ягодице и еще одного на левой голени. Мухи кусали всех, кроме сэра Рудри и миссис Брэдли. Особенно они доставали и мучили Александра Карри,

и от их нападений его тирады становились еще более злыми и раздраженными.

И все же он был рад увидеть, как уходят назад голые обрывы Саламина, кипарисы, фабричные трубы Элефсина и разрушенный Зал Мистерий. Когда спор затих, Александр Карри не попытался его оживить, а нарочно отстал, чтобы поравняться со своей дочерью. Он заговорил о семейных делах, и Гелерт, который не любил подобные домашние беседы и понимал, что Александр не хочет его включать в разговор, прибавил шагу. Он догнал отца и затеял с ним спор о мозаиках шестого и одиннадцатого веков. Гелерт демонстрировал невежество, сэр Рудри – презрение.

Когда Александр Карри удостоверился, что молодой человек окончательно избавил их от своего общества, тон его изменился. Вдруг он оставил тему писем из дому, болезней, свадеб и прочих обыденностей и спросил внезапно и зло:

– Что ты делала ночью?

– Любопытствовала, что тут вокруг, – ответила Кэтлин, не отводя глаз от дороги.

– Любопытствовала, значит? И каков результат твоего любопытства?

– Выяснила, что второй Иакх – это была шутка.

– Вот как? – переспросил Александр, блеснув глазами. – Расскажи подробнее.

– Подробнее я сама не знаю, отец. Когда я подошла посмотреть на статую, ее там не было. Зажженный факел был прилеплен к камню – глиной или чем-то вроде, наверное, чтобы казалось, будто статуя все еще на месте, но ее самой не было.

– Ты в этом уверена?

– Уверена, конечно.

– А где она была?

– Этого я не могу тебе сказать.

Александр посмотрел на ее серьезный красивый профиль.

– То есть не хочешь сказать? Ты меня считаешь дураком?

– Не всегда, – ответила Кэтлин, и очевидная ее искренность лишила это наблюдение оскорбительности.

Александр Карри фыркнул:

– Этот Мак-Нейл за тобой сюда не приехал?

– Как бы он мог себе это позволить, отец? Ему приходится все, что он может заработать, платить за обучение в колледже.

– Ты ни пенни не увидишь из моих денег, Кэтлин, если за него выйдешь. Имей в виду!

Наконец утомительный путь пришел к концу, и потом, когда девушки причесывались в комнате Кэтлин, Миган спросила:

– Там, в Элефсине, это был Мак-Нейл?

– Кто ж еще? – рассудительно ответила Кэтлин. – Я ему сказала, что он глупец – так далеко ехать.

– Это он был Иакхом?

– Нет, конечно. Миган, по шотландским законам мы с Иэном муж и жена.

– Муж и жена! – Миган села на кровати, ошеломленная известием. Но тут же вернулась к своей обычной манере вести беседу. – Ну и дура ты все-таки!

– Всегда рада выслушать твое мнение, – ответила Кэтлин с чувством.

– Но зачем ты это сделала, глупенькая?

– Я так хотела, а его уговорила. Но я не знала, что он поедет сюда, болван эдакий!

Миган захихикала.

– Хотела бы я посмотреть на лицо твоего отца, когда он узнает!