Посредница
Шрифт:
Тело ее затрепетало от желания при одной только мысли об этом. Она посмотрела на себя в зеркало и увидела, что под глазами образовались темные круги.
Губы ее решительно сжались. Ты сама это затеяла. И теперь имей мужество поставить точку!
Но где взять сил, чтобы сделать это? Ведь достаточно ему только взглянуть в ее сторону, и все остальное перестает существовать.
И все-таки ради Ванессы она обязана положить конец их отношениям, иначе никогда себе этого не простит. Спать с Итаном Миллером, удовлетворяя свою похоть с тем самым мужчиной, который был причиной смерти Ванессы, — значит осквернять
О Боже! Она содрогнулась. Это неправда, прошептала она. Это совсем не так!
Со слабой надеждой, что ей не придется сидеть рядом с Итаном, Эбигейл вошла в обеденный зал. Но, конечно же, он занял для нее место рядом с собой, и никто против этого не возражал. В глазах всех они уже были парой, как и Джоан со своим скандинавом и кое-кто еще из тех, кто близко сошелся во время этого тура.
Банкетные блюда были изумительны, но Эбигейл лишь для виду поковырялась вилкой в тарелке, не в силах проглотить ни куска. Итан что-то тихо говорил ей нарочито небрежным тоном, но она почти не вслушивалась в его слова и отвечала невпопад. Когда же он спросил, не устала ли она, Эбигейл, поколебавшись, ухватилась за этот предлог.
— Эти две недели были очень утомительны. Усталость дает себя знать.
Две недели, мрачно подумала она. Ну мог ли такой мужчина, как Итан, красивый, пользующийся успехом у женщин и до сих пор ни с кем не связавший свою судьбу, мог ли он за каких-то две недели по-настоящему влюбиться в женщину, которую даже не вспомнил, хотя и знал когда-то?
Она рассеянно проглотила несколько зернышек риса, чуть не подавившись ими. Яснее ясного было, что она стала жертвой собственных козней, попала в ловушку, которую расставляла для Итана. Он-то, вероятно, выйдет сухим из воды, а ее сердце рвалось пополам.
Пожилой американец, сидящий напротив, что-то говорит ей, с запозданием догадалась она и прислушалась, изобразив вежливую улыбку.
— …замечательный тур. Мы с женой объехали весь свет, но это что-то совершенно особенное. Позвольте, я налью вам вина. Оно довольно приятное, скажу вам.
— Благодарю вас. — Но все время, пока Эбигейл болтала со своим соседом и отвечала на замечания других, сидящих с другой стороны стола, она чувствовала руку Итана, лежащую на скатерти в нескольких дюймах от ее руки.
Обед почти закончился, но тут американец, сидевший напротив Эбигейл и Итана, поднялся и объявил, что через два дня они с женой отмечают тридцатилетие своей свадьбы. Заметно волнуясь, он улыбнулся жене и, коснувшись своим бокалом ее бокала, сказал:
— За любовь, которая длится всю жизнь.
Келси смахнула слезу, прежде чем присоединиться к этому тосту, а все собравшиеся дружно зааплодировали.
Итан повернулся и, посмотрев в глаза Эбигейл, поднял свой бокал.
Она не могла отвести взгляда от золотистой искорки в темной глубине его глаз.
В висках у нее стучало. Комок в горле мешал говорить. Она молча взяла свой бокал с вином, и он показался ей таким тяжелым, точно был сделан из свинца.
С трудом она заставила себя перевести взгляд с Итана на эту немолодую пару, поднять в их честь свой бокал и сделать небольшой глоток. Ее левая рука лежала на скатерти рядом с тарелкой, и Итан ласково накрыл ее своей рукой.
Этот жест внезапно напомнил Эбигейл картину, которую она видела много лет назад. Она лежала на надувном матрасе на веранде дома Ванессы, притворяясь, будто читает книгу, а сама исподтишка наблюдала за Итаном Миллером, который толкал по газону тарахтящую косилку. Дочерна загорелый, с блестящим от пота торсом, в выцветших джинсах, заправленных в грубые рабочие ботинки, он казался ей красивым как древнегреческий бог.
Потом она увидела, как из дома вышла Ванесса с высоким стаканом пива в руках. Покрытая белой пеной янтарная жидкость в стакане золотисто блестела на солнце. Ванесса грациозно шла по свежеподстриженной траве, и ее полупрозрачное белое платье обивалось вокруг ног. Заметив ее, Итан выключил стрекотавшую косилку, и во внезапно наступившей тишине Эбигейл явственно услышала отдаленные глухие удары волн о невидимый берег, возгласы детей, игравших на пляже, и крик чаек. Держа стакан обеими руками. Ванесса подала его Итану и засмотрелась, как он жадно пьет пиво, одной рукой не выпуская ручку косилки. Допив все до капли, Итан протянул ей пустой стакан, и они, оживленно болтая, простояли несколько минут. С веранды невозможно было расслышать слова, но по тому, как загорелись щеки у Ванессы, как она потупила взор, было ясно, что говорили они о чем- то интимном, касающемся лишь их двоих. Потом на какое-то мгновение она положила свою ладонь на руку Итана, все еще сжимавшую ручку косилки, и, тут же повернувшись, пошла обратно в дом. Итан проводил ее долгим взглядом и, только когда она исчезла в доме, снова включил косилку.
Эбигейл помнила его взгляд, как если бы это было вчера. И потому ладонь Итана жгла ее, пока он смеялся тому, что говорил приятель Джоан на ломаном английском. Непроизвольно она попыталась высвободить свою руку, и тут же его пальцы слегка сжались.
Сделай это сейчас же, приказала себе Эбигейл. Если ты позволишь ему сегодня снова прийти к тебе в комнату и он начнет целовать и ласкать тебя, ты потеряешь рассудок окончательно. А потом он бросит тебя, как уже сделал это с Ванессой, и что будет с тобой тогда?
Останешься с горькими воспоминаниями на всю жизнь.
Теперь он через стол разговаривал о чем-то с Джоан, но рука его по-прежнему держала руку Эбигейл.
Наконец Итан повернулся и, встретив ее напряженно-болезненный взгляд, удивленно вскинул брови, смех его тут же угас.
— Эбигейл, что с тобой?
Она резко отдернула руку. Сердце ее лихорадочно билось, и тело было точно невесомым. В этот момент с холодной ясностью она вдруг увидела единственный способ отомстить за Ванессу и положить конец горьким сомнениям, совершенно измучившим ее.
Она отодвинула свой стул и встала, чувствуя себя так, словно все происходит во сне, в каком-то ужасном ночном кошмаре. Итан тоже отодвинул свой стул, глядя на нее с легкой улыбкой. Все за столом притихли в ожидании.
Пальцы ее крепко сжали бокал.
— За Итана, — сказала она хрипловато, но совершенно отчетливо выговаривая слова. — За моего милого спутника, без которого это путешествие не было бы таким приятным. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — И… за прошлую ночь, которая тоже была приятной. — Она улыбнулась, хотя как никогда в жизни, ей не хотелось сейчас улыбаться. Голова у нее гудела, и дрожь пробирала с головы до пят, несмотря на то что в зале было тепло.