Постановки времени
Шрифт:
— Это ужасно, когда вы об этом говорите, — призналась Хитер после паузы. — Мне очень жаль, если у вас сложилось такое впечатление.
— Разве это не часть проблемы, о которой вы хотели поговорить со мной? — осведомился Мюррей.
— О! Да, вы, собственно, правы.
Хитер не посмотрела ему в лицо. Вместо этого она рассматривала повернутый телевизор, словно ей хотелось спросить, почему его матовый экран повернут к стене.
— Я просто не знаю, что мне делать, Мюррей. Я здесь пятое колесо в телеге. Сначала это было неважно. Я думала… Ну, для меня это счастье, что здесь,
Мюррей уставился на нее.
— Что все это должно значить? Почему вы так решили?
— Я сама этого точно не знаю.
Она беспомощно пожала плечами.
— Мне только показалось, что Сэм заботится обо мне. Я думаю, он нанял меня и платит мне не из чистого человеколюбия, потому что до сих пор он мне ничего не сказал и не разу не поругал меня, когда я вела себя не слишком хорошо. Вы единственный, кто хоть как-то со мной говорит. Больше никто не обращает на меня внимания. Конечно, Ида…
Она не стала продолжать. Прежде, чем он смог что-нибудь сказать, лицо ее сморщилось, и она затянулась сигаретой.
— Я в последнее время слишком много курю, — сказала она. — В горле у меня совершенно пересохло. Не найдется ли у вас стакана воды?
— Конечно.
Мюррей встал. Когда он подошел к раковине, он кое о чем вспомнил и открыл шкафчик. Жестянки с фруктовыми соками все еще стояли там. Он взял одну из них и показал Хитер.
— Может быть, лучше немного сока? Я его еще не пил.
Она кивнула, словно ей было бы безразлично, что он ей дает. Мюррей пробил отверстие в жестянке перочинным ножом.
— Вы хотели мне что-то сказать, — сказал он.
Он достал стакан и протянул ей его.
— Спасибо.
Хитер одним глотком опустошила стакан апельсинового сока и опустилась в кресло.
— Верно, я хотела кое-что сказать. Ну, я думала, что вы сможете мне помочь, потому что вы были так милы со мной и потому что вы больше… О, это звучит смешно, но я просто не могу выразиться по другому. Вы проявили больше инициативы, чем все остальные. Мне кажется, что все остальные, кроме вас, так пассивны, так безразличны ко всему. Этого я никак не ожидала. Вы понимаете, что я имею в виду? Они работают весь день, почти весь вечер болтают друг с другом, а потом честно отправляются в постель. И это все. У меня такое чувство, что я никогда никого из них по-настоящему не узнала. Мне кажется, что они интересуются общей работой, и это их единственный интерес. Вы побывали везде, вы обнаружили магнитофоны в кроватях, вы задаете неудобные вопросы. Вы понимаете, что я хочу сказать?
Хитер не стала продолжать, но ее вопросительный взгляд сказал ему, что она боится.
— Я очень хорошо понимаю вас, горячо заверил ее Мюррей. продолжайте, пожалуйста.
Она отставила пустой стакан.
— Знаете, что? С тех пор, как вы показали мне эту странную штуку под моей кроватью, я все время беспокоюсь. Всем остальным это, кажется, совершенно безразлично. Они начинают скучать, когда с ними заговоришь об этом, не так ли? Но я каждый вечер перерезаю тонкую проволоку, идущую от матраса к магнитофону своими маникюрными ножницами.
Хитер усмехнулась.
— Разве это не сумасшествие? Но я не хочу, чтобы аппарат всю ночь работал под моей подушкой. А как вы?
— Теперь я подумаю.
Мюррей наморщил лоб и уставился на стену перед собой, чтобы Хитер не видела, что она высказала то, что он подсознательно уже счел самым важным.
— Я делаю даже больше. Я каждый вечер вытягиваю проволоку из матраса и выбрасываю ее. Она всегда появляется снова, но, должно быть, установить ее довольно сложно. Я делаю это вообще-то вот почему. В конце концов Дельгадо должен потерять терпение и сказать мне, для чего все это сделано.
— Итак, вы думаете, что он солгал, когда утверждал, что эти приборы он использует для…
Она попыталась подыскать нужное слово.
— Гипнопедии? Конечно, он солгал. Даже Лестер был того же мнения, когда я показал ему эту штуку. Но он не захотел принимать все это всерьез. По его мнению, Дельгадо занимается здесь какой-то псевдонаучной чепухой.
Хитер провела языком по губам.
— Можно мне выпить еще апельсинового сока? Я все еще хочу пить.
— Конечно.
Мюррей с готовностью поднялся, открыл вторую жестянку и поставил возле нее.
— А повернутый телевизор тоже имеет какую-нибудь связь с Дельгадо? осведомилась Хитер.
— Вы попали в самую точку, — сухо сказал Мюррей. — Лестер обнаружил, что в аппарате находятся какие-то добавочные детали. Он постоянно включен и никогда не выключается. У меня странное чувство, что за нами все время наблюдают. Поэтому…
Он наморщил лицо и пожал плечами.
— Да, я знаю, что вы имеете в виду.
Хитер серьезно посмотрела на него.
— Но зачем? Что все это значит? Почему остальных это нисколько не заботит?
— Не имею никакого представления, — ответил мюррей. — Я знаю только, что Дельгадо беспокоится о всех этих вещах, вместо того, чтобы действительно беспокоиться о нашей работе.
Он сделал паузу.
— Впрочем, о чем же вы хотели меня спросить? Это связано с этим?
— Нет.
Хитер опустошила стакан и взяла вторую жестянку.
— О, я же выпью весь ваш запас!
— Пейте. Я не открыл еще ни одной жестянки, и, в конце концов, кто-то же должен пить все это.
— Спасибо, сок действительно очень вкусный.
Она наполнила свой стакан.
— Я рада, что кто-то позаботился об этом.
Он покачал головой.
— Дальше, пожалуйста, — попросил он ее. — Я рад, что кого-то заботит то же, что и меня.
— Ну, не совсем то же, — поправила она его.
Она побледнела, начав говорить о своих опасениях. Теперь краска снова стала возвращаться на ее лицо.
— Я подумала, не лучше ли сдаться и вернуться в Саутгемптон. Я приехала сюда с иллюзиями, что смогу многому научиться и, может быть, сыграть специально написанную для меня роль. Представьте себе только, каким шансом это было для меня в пьесе Дельгадо! Вы заметили, как оптимистична я была по прибытии сюда?