Поставить мир на кон
Шрифт:
— Или, именно этого он и добивался, — отец обернулся ко мне лишь на мгновение, но… этого было достаточно для того, чтобы осознать, что именно он сейчас произнес.
Осознать и восхититься. Его отношением к возможности своего проигрыша.
— Ты считаешь, что он нашел нечто, что посчитал более важным, чем власть над Дарианой, а возможно, и над Лилеей? — не сомневаясь в его ответе, уточнил я.
— Найденные Александром записи относятся к тому времени, когда совет еще не начал настойчиво требовать от меня назвать дату начала вторжения. И на тот момент эксперименты по созданию
— Даже если бы и не нашел, — хмыкнул я, — Элильяр с Гадриэлем мне бы его предоставили. У меня такое чувство, что Лера кому-то не дает спокойно обделывать их делишки. Ну, нет оснований у темноэльфийского совета выказывать свое недовольство ею. Ведь знают, что она является одним из гарантов мира между Лилеей и Дарианой. Но возмущаются.
— А если вспомнить, что Яланир очень хотел ее заполучить, то у твоих сомнений появляются пусть еще и не основания, но уже их предпосылки, — продолжая вглядываться в пейзаж за окном, без тени эмоций, произнес отец.
И хотя я не чувствовал его волнения, я не сомневался в том, что оно есть. И, в отличие от него, знал и его причину. Вернувшись на Дариану я не поленился разобраться с теми легендами, которые рассказывали о Единственных и сумел вытащить из них то, что казалось скрытым под пластами иносказаний и домыслов. А после того, как узнал о воскрешении отца, позволил себе размышления о сути этой связи переложить на него и Леру.
Я не мог быть уверенным в том, что Тинир, привязывая душу возлюбленной будущего ялтара к своему роду, до конца понимал, чем это грозит и той женщине, которая поведет Тасю по пути жизни, и самому Вилдору. Но в том, что его отношение к Лере не изменилось с тех пор, как его наставник вернул его Единственную в ее тело, я был убежден.
Отец знал, как много правительница темных сделала для него, и испытывал к ней, по ее словам, благодарность и уважение. Не позволяя себе увидеть за этим совершенно иное чувство. И я одновременно и желал того, чтобы это случилось, и, надеялся, что этого не произойдет.
Что же касалось самой Леры… общение с такими, как Вилдор, не могло не оставить в ее сердце свой след. Но я видел ее любовь к Олейору и не мог не понимать, насколько выстраданным было это чувство. И от всего этого становилось только сложнее.
Это было не то, о чем должен думать воин, тем более в преддверии таких испытаний, которые я прогнозировал, но… плохим же я был ялтаром, если бы не учитывал и такие нюансы.
— Ты предполагаешь, что ему понадобился маг Равновесия? — тут же развил я его мысль и… вынужден был прийти к выводу, что эта версия мне очень не нравится. Потому что прекрасно вписывается в наметки той картины, что возникает, если собрать воедино пока еще разрозненные факты. — Но тогда, почему не Александр?
— Может, ты сам ответишь на свой вопрос, — он, наконец-то, отвлекся от происходящего за окном, и вернулся в кресло.
Я же…
К тому же, она и сама относилась ко мне скорее, как к сыну. Давая этим мне возможность отвечать нежностью и заботой на ее материнскую любовь.
— Кто будет ее охранять? — дав ему понять, что весь ход его рассуждений не стал для меня проблемой, уточнил я.
— Сэнар. Кадинар отправится со мной, а Айласа я оставлю беречь жену и сына.
— Сына?! — Я подскочил с кресла. — И ты молчал, что у меня есть брат!
— Да, — счастливо усмехнулся он, — завтра познакомишься. Лера решила взять его под свою опеку. Ты же знаешь, как она относится и к своим, и к чужим детям.
— Еще бы! — Продолжая с волнением смотреть на отца, заметил я. — Когда они с Асией начинают суетиться вокруг их с Рамоном отпрыска, я перестаю верить в то, что одна из них беспощадная черная жрица, а вторая вышла победительницей из схватки с тобой.
— Я ей поддался. — С нескрываемой теплотой произнес он.
Я же… вынужден был снова вспомнить о его чувствах к Лере.
— Об этом знают немногие. — Заметил я, возвращая бесстрастность не только на лицо, но и в душу. — Как ты его называешь?
— Искандер.
Его ответ заставил меня вздрогнуть. Я слышал это имя, когда пришло время наречения сына сестры. И я знал не только, какой скрытый смысл оно несет, но и… его связь с тем, которое носит советник темноэльфийского правителя.
— Я верю, что он будет достоин данного тобой имени. — Произнес я ритуальную фразу, и с грустью улыбнулся.
Вместо того чтобы наслаждаться жизнью, к которой он так долго шел, ему вновь предстояла борьба.
Впрочем, наши души были душами воинов и покой, мысль о котором только что мелькнула в моей голове, претила самому нашему существованию. И не огорчаться я должен был сейчас, сожалея о коварстве судьбы, а испытывать удовлетворение от того, что руке еще придется сжимать рукоять меча, а сердцу захлебнуться кипящим потоком крови.
— И я в это верю. — Ответил он мне и, словно ощутив мой настрой, достал из внутреннего кармана камзола те самые листы из лабораторного журнала, которые заставили его вернуться из небытия.
Мы оба жаждали мира, но… были готовы к битве.
Лера Д'Тар
В своих покоях я появилась только к рассвету, утомленной событиями и взволнованной. Несмотря на то, что бесстрастная сдержанность Вилдора и безмятежная уверенность Кадинара меня несколько успокоили.