Постигая Вечность
Шрифт:
Девочки не разделяли моего энтузиазма. Я же немедля набрала номер – в трубке послышался приятный мужской голос. Представилась, изложила свой план. После небольшой паузы услышала:
– Спасибо за ваше участие, но все уже решено. Я никогда не пойду против воли родителей, – твердо произнес «предатель».
Вот это да! Как обухом по голове. Трус, мерзавец! – негодовала я. Но как сказать об этом бедной девочке? Надо что-то придумать, смягчить удар. Весь оставшийся день и последующее утро я сочиняла варианты – один никудышнее другого. На следующий день все повторилось: девушка зашла в примерочную,
– Спасибо вам, но звонить не надо. Мой будущий муж – хороший человек, и я не посмею огорчить отца, – вполголоса проговорила она.
– Уф! – будто сдулась я. Какое облегчение… Как после внезапного помилования перед казнью.
Молча, не торгуясь, мать отсчитала деньги.
– Будь счастлива! – пожелала я девушке от всей своей облегченной души.
Мои помощницы ликовали, а мне было грустно. Сумма, полученная за платье, покрывала треть затраченных на салон средств. Но это обстоятельство не компенсировало моего сожаления о том, что не удалось побыть святым Валентином. Конечно, деньги я люблю, нет, не люблю – я жить без них не могу, как без воздуха. Но в моей шкале ценностей они никогда не занимали верхнюю позицию. Пьедестал незыблемо принадлежит справедливости. Все остальные составляющие располагаются произвольно на подвижной иерархической лестнице и часто меняются местами, в зависимости от обстоятельств. Кстати, надо сдержать обещание, данное Ромчику на презентации, – обмыть первый заказ, тем более этот уже не первый. Набрала номер.
– Ал-ле, – вяло прозвучало в трубке. – Ты опередила меня на минуту. Я ухожу.
– Куда?
– Не куда, а откуда – из этой поганой жизни.
Та-ак… Начинается очередное представление моноспектакля для одного зрителя под названием «Самоубийство Ромчика». Время от времени он впадает в депрессию и таким способом выходит из нее, попутно реализуя свой несомненный актерский талант. Много лет назад, на «первой премьере», я не на шутку испугалась и весь дар убеждения и красноречия пустила в ход, чтобы предотвратить трагедию. А вскоре поняла – ничего делать с собой он не собирается, но ни в коем случае не обнаруживала этого, принимая его правила игры.
– Задержись, я сейчас приеду.
– Ладно, только скорее, – промямлил Ромчик.
Приехала. Застаю Ромчика – всегда безупречного, душистого – нечесаным, одетым кое-как. Он плюхнулся в кресло, взял со стола миску – в развалинах салата «Цезарь» бледно мерцали рваные ломтики куриной грудки. Ромчик апатично тыкал в них вилкой.
– Ну, рассказывай, – расположилась я напротив, приготовившись слушать и утешать, заранее зная текст нашего диалога. За прошедшие годы он почти не изменился, став «классикой».
– Что рассказывать? Жизнь моя – дерьмо, мать достает, никому на этом свете я не нужен.
– Во-первых, ты знаешь хоть одну мать, которая не достает? Во-вторых, ты нужен мне. А журнал без тебя вообще закроют, – бодро произнесла я.
– Сомневаюсь… смысла во всем этом нет… А в чем он – я не знаю.
– И я не знаю. И никто не знает.
– Ты-то зна-аешь, ты все-е знаешь, – уверенно протянул Ромчик.
– Увы! Великие умы бились над вопросом о смысле, но так и ушли без ответа. Теперь-то они его знают. И мы узнаем когда-нибудь, в следующей жизни.
– А она есть?
– Есть, и тебя там пока не ждут, ты будешь незваным гостем. А незваный гость знаешь хуже кого… или лучше… короче, не спеши туда, куда и так попадешь со временем. А вопрос о смысле я давно заменила на утверждение: «Жизнь – это цепочка смыслов, каждый из которых должен отвечать на главный вопрос бытия – “зачем?”. Ответ на этот вопрос и станет путеводной звездой, освещающей жизнь смыслом.
– Красиво сказала, – встрепенулся Ромчик.
– Самой понравилось. Так вот, – порой единым смыслом наполнены месяцы, а порой он заключается в одном часе. Совсем недавно моим смыслом было открытие салона. Иногда я знаю его уже с утра, а иногда он определяется лишь к вечеру.
– Но у тебя есть дочь, будут внуки. А мне даже стакан воды перед смертью никто не подаст, – пафосно произнес Ромчик.
«Какой актер пропадает!»
– Может, тебе не захочется пить в этот момент, а захочется – перетерпишь. А наши отношения с дочерью ты знаешь – это не смысл, а бессмыслица. Я никак не могу пробраться к «этому цветку» сквозь ее колючки. Женщины запрограммированы на рождение детей, и я лишь выполнила эту программу по минимуму. Ну а внуки… Сомневаюсь, что они будут съезжаться по воскресеньям на бабушкины пироги и умиляться, разглядывая семейные фотографии. Родственные связи слабеют, сентиментальность исчезает из отношений.
– Не в то время я родился. Моя эпоха – Франция Людовика XIV, – мечтательно вздохнув, переключился Ромчик.
– Насмотрелся «Анжелик» и воображаешь себя как минимум братом короля. А если бы оказался клошаром?
– Не дай бог! Лучше здесь.
– Так-то. Кстати, о смысле. Я прямо сейчас поняла смысл моего сегодняшнего дня – покататься с тобой на машине, а потом поужинать где-нибудь.
Ромчик, оживившись, подскочил ко мне.
– Обожаю!!! Обожаю кататься с тобой на машине, обожаю ужинать с тобой где-нибудь. Обожаю тебя, обожаю, обожаю… – тараторил он, чмокая мое лицо.
Остаток дня мы провели весело и беззаботно. Я не одергивала его, как обычно, и выпил он больше положенного. Вечером, с моей помощью, с трудом поднялся на второй этаж в свою квартиру. Я помогла ему раздеться, уложила в кровать, поставила стакан кефира на прикроватную тумбочку. По дороге домой решила заехать к матери Ромчика. Поздновато для визита, но ничего, она переживет. Это была властная, авторитарная женщина, владела несколькими автосалонами. Моему визиту она обрадовалась, несмотря на позднее время. Отказавшись от предложенного чая, я начала без лишних предисловий:
– Хочу поговорить о Ромчике.
Она покачала головой:
– Это моя боль, мой позор.
– Почему? Он плохой сын?
– Как сын-то он хороший, заботливый, внимательный. Но ты же знаешь… что он…
– Знаю. Он вам не нравится таким. Так измените его.
– Если бы я могла.
– Тогда не сокрушайтесь напрасно о том, чего не можете изменить. Если вы родились с кривыми ногами – не будете же всю жизнь страдать из-за этого. Смиритесь и полюбите такие. Куда деться – других уже не будет.